Шелковые узы

Он схватил ее за руку и потащил за собой по улице настолько быстро, что она едва поспевала за ним.

– Поторопись, Анна Баттерфилд. Мы ждали тебя много часов. Я не понимаю, почему ты не сообщила о своем приезде заранее. Этого инцидента не случилось бы, если бы ты оповестила меня раньше. Ты так сильно опоздала, что ужин уже остыл.

* * *

К счастью, от «Красного льва» до Спитал-Сквер было всего несколько минут быстрой ходьбы. Они остановились перед домом с красивым фасадом. В нише между двумя эркерами находилась шикарная дверь, выложенная бутылочным стеклом. Две колонны поддерживали крыльцо, где посетители могли укрыться от дождя. На вывеске, висевшей над порогом, было выведено красивыми золотыми буквами: Джозеф Сэдлер и сын, торговцы шелком для знати. Наконец они прибыли на место.

Анна повернула, чтобы подняться по ступенькам к входу, но Уильям снова схватил ее за руку и потащил дальше, распахнув небольшую боковую дверцу, ведущую в темный коридор. Они проследовали мимо двух дверей на первом этаже, через которые, вероятно, можно было пройти в зал магазина, потом поднялись по лестнице на широкую площадку и, миновав еще одну дверь, вошли в столовую.

Дядя Джозеф приблизился к ней, поприветствовав формальным рукопожатием и улыбкой, тут же исчезнувшей, словно она была редким и нежеланным гостем на его лице. Дядя Джозеф выглядел очень солидно. Рослый полный джентльмен с бакенбардами и париком – он носил его даже дома – и во фраке с высоким воротником. Вышитый шелковый жилет плотно облегал круглый живот. Когда-то дядя, должно быть, был симпатичным мужчиной, но жизнь в достатке взяла свое. Щеки его обвисли и тряслись, словно бородка индейки.

– Добро пожаловать, дорогая племянница, – сказал он. – Мы надеемся, здесь ты будешь счастлива.

Он махнул рукой в сторону роскошно обставленной комнаты, в центре которой стоял полированный дубовый стол, а на нем блестела серебряная посуда, сверкавшая при свете свечей.

Анна сделала реверанс.

– Благодарю вас, сэр, за ваше гостеприимство, – сказала она.

Тетя Сара показалась Анне добрым человеком. Она улыбалась намного чаще, чем ее муж. Тетя поцеловала Анну в обе щеки.

– Бедняжка, ты выглядишь уставшей, – заметила она, отступая на шаг, чтобы оглядеть ее с ног до головы. – И твоя одежда… – Тетя со вздохом отвела взгляд, словно не в силах смотреть на убранство племянницы, хотя это было ее лучшее платье. – Не бери в голову. Сейчас ты поужинаешь, а потом отдохнешь после долгой поездки. Завтра разберемся с твоим гардеробом.

«У нее голос, как у моего отца», – подумала Анна.

Тетя так же, как отец Анны, немного шепелявила. Этим дефектом часто страдали в их семье. Она была его младшей сестрой, но, чтобы понять, какие черты у них общие, следовало хорошенько приглядеться. Возможно, губы или брови? Но не фигура. Сара была намного ниже и полнее, в то время как ее брат был долговязым и худым. Анна унаследовала его фигуру, и она понимала, что для женщины эти физиологические особенности не являются выигрышными. Но то, что тетя Сара походила на отца, помогло девушке почувствовать себя как дома.

Кузина Элизабет присела в элегантном реверансе.

– Пожалуйста, зовите меня Лиззи, кузина Анна. Мне так не хватает старшей сестры, – сладким голосом прошепелявила она. – От брата никакого толку, – добавила девочка, бросив на него ядовитый взгляд.

Уильям хмуро посмотрел на сестру. Казалось, другого выражения его лицо не знает.

Анна прикинула, что Лиззи было на вид около четырнадцати лет. Милая юная особа с золотисто-каштановыми волосами, она имела такое же круглое лицо, как и ее мать, однако намного изящнее. Девочка была на шесть лет младше брата и на четыре года – Анны. Сара произвела на свет несколько детей, но выжили только эти двое. Анна вспомнила, как вздыхал отец, читая письма от сестры.

«Еще одного ребенка забрал Господь. Бедная Сара. Им надо жить в другом месте, где воздух чище».

В церкви он молился за умерших детей Сары, прося Бога заботиться о них на небесах.

Анна поняла из всего этого, что больше всего в жизни нужно бояться родов. Она гадала, как их можно избежать, ведь девочка вырастает и становится женщиной, а та рано или поздно должна будет родить.

Все сели, и Джозеф наполнил бокалы темно-синим напитком.

– Кларет, – сообщил он.

Когда дядя поднял бокал и произнес тост в честь приезда «нашей дорогой кузины Анны», девушка сделала маленький глоток. Кларет оказался чуть крепче причастного вина, но намного вкуснее. Сделав еще несколько глотков, Анна почувствовала внутри приятное тепло и расслабилась.

– Вы бедняжки. Я представить не могу, через какие испытания вам пришлось пройти в последние несколько месяцев, – сказала тетя Сара, передавая племяннице тарелку с холодным мясом. – Очень надеюсь, что в конце бедная Фанни не сильно страдала.

Приятная теплота внутри мгновенно испарилась, когда Анна вспомнила бледное лицо матери на подушке, как она сдерживала приступы кашля, тяжело дыша и не в силах говорить или есть из-за прилива крови.