Шелковый путь

В прошлом году ему пришлось отлучиться из дома, и все время снился этот урюк, не давал покоя. Когда он вернулся домой, то сразу же заметил, что вид у дерева больной, листья пожелтели прежде времени, хотя влаги и было достаточно. И тут он вспомнил слова покойного отца, что дерево знает руку своего хозяина и тоскует по нему, как человек, Иначе почему молодой, полный сил саженец вдруг начинает вянуть и желтеть?

И действительно, прошло немного времени после возвращения Кыдырмы, и дерево поправилось, будто на самом деле ушла его тоска, оно почуяло, что хозяин то и дело возится рядом с ним со своим кетменем.

Кыдырма много всякого знал о болезнях фруктовых деревьев. Например, они могут заболеть от скота. Стоит урюку или изюму услышать поблизости блеяние коз, как они тут же перестанут расти и замирают. Может быть, это и глупости, но Кыдырма верил. Те, кто держал коз, посмеивались над его наивностью: «Деревья у Кыдырмы, как городские дети, которые боятся, что козы могут их забодать». Однако Кыдырма терпеть не мог поблизости от своего дома никакого скота.

Он верил, что, если хозяин все время рядом с саженцем, тот растет лучше, а звук кетменя, долбящего засохшую землю, придает дереву силу и стойкость.

Ведь молодые побеги, словно дети, делающие первые шаги в своей жизни, дрожат от малейшего холода, зябнут и пугаются ничтожного ветерка.

Кыдырма верил, что рост дерева зависит от роста корней. Если ствол стал расти криво, это значит, что корень наткнулся на камень или на него напал вредитель.

Из года в год спокойно жил Кыдырма со своим садом, но в то лето, когда надо было переселяться, он места себе не находил.

Однажды он косил кудрявую травку среди деревьев. За спиной послышался топот коня и раздался мягкий, будто смазанный жиром, чуть хрипловатый голос бригадира Дильдебая:

— Аксакал, когда это вы перестанете кланяться земле?

— Никогда, дорогой.

— Нет, все-таки скажите, когда вы перестанете быть бельмом на глазу? Вон люди уже начали переезжать, а вы? Я все здоровье потерял, желая приучить вас к культурной жизни. Надо все-таки прислушиваться к словам активиста, то есть начальства. Не держать ведь нам в такой глуши ради одной семьи магазин и школу. Вот что я вам скажу. Пока еще тепло, срубите свой урюк и просушите. Совхоз купит материал: для ремонта овчарен не хватает леса на подпорки и балки. А то скоро совсем завалятся.

— Пусть мой сад не заботит тебя, родной. Я сам о нем позабочусь, — холодно ответил Кыдырма.

Дильдебай повысил голос:

— Такое занятие не пристало казаху! Предки наши держали скот! Устраивали скачки, а не ковырялись всю жизнь с кетменем!

«Должно быть, верно говорят, что дед этого Дильдебая свалил мощную арчу в степи, чтобы наделать из нее зубочисток», — подумал Кыдырма.

— Ты останешься тут один! — продолжал бригадир. — И я освобождаю тебя от обязанностей смотрителя пастбищ. В русле реки, то есть в ее пойме, я хотел сказать, будут пасти коров.

Сам Дильдебай свой сад, оставленный ему отцом, променял на хилого стригунка. Кыдырма в свое время возмущался этим.

Ему надоело выслушивать бригадира, поэтому он пошел в дом и захлопнул дверь. Однако голос бригадира какое-то время еще доносился с улицы. Наконец раздался топот копыт, и все стихло.

Кыдырму вдруг обуяло бешенство. И когда эти люди станут жить спокойно?! Ах ты сукин сын, все нервы измотал. Скот они переведут в пойму реки, чего придумал! Захотел пасти коров там, где все давно уже выкошено до травинки. Чирей ты там себе нагуляешь, а не скотину. Какое ему дело до того, что для ремонта овчарни нет древесины? И какое ему вообще дело до урючных садов Кенколтыка, который благодаря этим садам, слава богу, надежно укутан зеленью? Этот Дильдебай сам как бельмо на глазу.

Вот и в позапрошлом году привязался к нему со своими суевериями, когда он задумал посадить ореховое дерево.

— Ойбай! — тонким голосом сокрушенно сказал тогда Дильдебай. — Зря вы это придумали. Разве вам не известно, что тот, кто вырастит ореховое дерево, умрет, не вкусив его плода?

— Откуда ты это взял?

— А вот так. Ореховое дерево начнет плодоносить, если отправит на тот свет того, кто его посадил.

И жена поддержала Дильдебая, женщины падки на всякие поверья.

— Все это лживые слова ленивых людей, — сказал ей Кыдырма. — Я еще ни разу не видел, чтобы человек, вырастивший дерево, раньше сроку протягивал ноги.

Но разве жену переспоришь? Он сделал вид, что забыл о своем намерении. Однако тайком все-таки сунул в землю пяток грецких орехов в самом углу сада. Он много ухаживал за ними, укрывал от холода, поил водой. И вот через год появились хилые стебельки. Уж до того они были нежны, что, казалось, стоит подуть ветру, тут же сломаются. И это понятно, в наш мир все приходят голые и беззащитные. Даже верблюжонок до шести месяцев еле двигает ногами, а уж потом твердо встает на них. Так и дерево: сегодня еще дрожит на клочке земли величиной с ладонь, а завтра вытянется до неба.