Шелковый путь

— Почему одни вы остались в голой, выжженной степи? Ведь все чабаны давно откочевали?

Не сразу отвечает дедушка Бекнур. Теребит по привычке бороду. Встает и семенит к двери. Выплевывает табак. Потом набирает воды из чайника, полощет рот.

— И овец далеко гнать на выпас, — продолжаю я. — Сколько хлопот вам прибавилось.

— А что делать? — Дедушка хмуро косится на потолочный круг. — Видишь, где устроились эти щебетуньи? Птенцов вывели. В новолуние, думаю, полетят пискуны. Не мог же я разобрать юрту, погубить ласточкино гнездо. Вот и сижу теперь.

Старик чуть улыбается. Я знаю: он только говорит ворчливо, а на самом деле рад ласточкам и их крохотным птенцам. Нежность и доброта угрюмого с виду чабана меня поражают.

Старушка вносит самовар. Он жарко дышит, отдувается. Мы пьем густой чай со сливками.

После полудня я вновь отправляюсь в путь. Долго сопровождают меня, ликующе вереща, две ласточки.

Ровной рысью идет мой конь. Я думаю о старом орле, о добром дедушке Бекнуре, о двух неугомонных ласточках, свивших гнездо в одинокой чабанской юрте в степи.

Нет на свете ничего дороже родной земли и родной природы.

БАЙГА Перевод Г. Бельгера

— Гони! — раздался резкий окрик. Далабай сжался в комок, припал к гриве коня. Десять скакунов разом сорвались со стартовой линии и понеслись галопом.

Керкиик — опытный скакун. Он знает: если наездник приник к гриве и ослабил поводья — нужно скакать во весь опор.

Земля стремительно уплывала назад. Дробно цокали, лопотали копыта. Цок-цок, лоп-лоп… Будто черные смерчи помчались по рыжей степи.

В клубах пыли Далабай сначала ничего не разглядел. Он вспомнил наставления отца, старого наездника: «Смотри, наглотается конь пыли — быстро выдохнется». Далабай круто повернул в сторону.

— У-ух! Наконец-то вырвался.

Еще минуту назад кони шли плотной, тесной группой, а теперь растянулись длинной журавлиной стаей. Керкиик скакал посередине.

Далабай с шести лет скачет на лошадях. Сейчас ему уже десять. Наловчился. Знает толк в лошадях и верховой езде. Он легкий, как пушинка, и цепкий, как клещ. Потому и доверили ему скакать на Керкиике, защищать честь всей округи Каратау.

Маленькому наезднику известны два вида скачек. Первый — скачки по кругу. Скакуны мчатся в широкой, открытой степи, вокруг заранее расставленных отметок. Зрители могут наблюдать за состязанием от начала до конца. Вся борьба видна как на ладони. Такие скачки называются у казахов айналма-байга.

Второй вид — скачки напрямик. Коней собирают далеко в степи и пускают в сторону аулов. В таких случаях зрители не видят скачек. Они могут любоваться лишь их концом, узнать, кто пришел первым. Айдама-байга — так называются эти скачки.

Сегодня проводилась айналма-байга. Скакали пять кругов, по шесть километров каждый. После тридцати километров — конечная черта. Финиш!

Далабай так волновался, что и не заметил, как кончился первый круг. На холме восторженно кричала толпа. Мальчик пристально посмотрел вперед. Стрелой мчался темно-рыжий. За ним — вороной из города. Его еле видно было в густой пыли. Всех прочих скакунов Керкиик оставил позади.

Далабай перекинул густую гриву на другую сторону. Приятно коню, когда встречный ветер обдувает потную шею. Потом сдегка натянул повод. Надо вовремя попридержать разгорячившегося скакуна. Перевести на размеренный, плавный бег. Иначе он быстро запарится и сойдет с пути.

В конце второго круга один из скакунов догнал Керкиика. Кони шли голова в голову, бок о бок, касались крупами. Но Керкиик так и не дал себя обогнать. Он весь вытянулся и летел птицей над степью.

Далабаю опять вспомнился отец. Он большой знаток лошадей и готовил их для скачек. Нелегкое это дело — скакуна выхаживать. И забот и хлопот много. Пощупает отец подгрудок коня и сразу все знает. «Ну, — говорит он Далабаю, — сегодня ты перестарался. Смотри, как конь тяжело водит боками. Нельзя скакать как безумный. Эдак коня угробишь». Иногда отец говорит совсем непонятно. «Сегодня у коня выступил грязный пот, — скажет. — Завтра выжмем чистый». В другой раз озабоченно заметит: «Вот раздышит конь легкие, тогда и на выстойку поставим». Накануне скачек отец и вовсе покоя не знает. Поднимается в полночь. Проголодавшемуся на выстойке скакуну дает хорошо проваренный ячмень. Потом окатывает его студеной водой. Потом растирает грубой холстиной. Расчесывает гриву, хвост. Прилаживает узду, повод…

Утром отец сказал:

— Конь так и просится в байгу!

Далабай все понял. Отец вообще немногословен. «Конь не подведет. Теперь все зависит от тебя» — вот что означали слова отца.

Далабай достал из-за пояса штанов платок. Подтянулся, крепко держась за гриву, глаза коню вытер. Тяжело скакуну, когда соленый пот заливает глаза. Пот струится и по бокам, пощипывает, жжет голые ноги всадника.

Заканчивался третий круг.

Еще ни разу мальчик не ударил Керкиика плетью.

Хорошо идет скакун — легко, ровно. Ветер свищет в ушах. Грива развевается, хлещет по лицу. Керкиик стремительно настигал темно-рыжего.