Шелковый путь

Вот что произошло в совхозе «Сунаката» на самом деле. За год до того, как Кулшыгаш попал в больницу, он довел до полного отчаяния всех руководителей и специалистов совхоза, доказав перед авторитетной земельной комиссией, что риса у них посеяно намного меньше плана, сводка составлена незаконно и урожай не соответствует действительности, то есть цифры завышены. Естественно, все в ауле были недовольны и прозвали Кулшыгаша «черноухой напастью». Откуда ему было знать, простодушному, что все связаны в ауле одной нитью, каждый друг другу сват или брат и много темных углов и закутков в их отношениях, а жизнь намного сложнее и запутаннее, чем та, о которой пишут в газетах и говорят с трибун.

Сделав свое дело, добившись справедливости, Кулшыгаш продолжал со спокойной совестью орудовать кетменем и ухаживать за всходами. Но аульное начальство, как говорят, с тех пор повернулось к нему спиной. Оно никак не могло простить ему ту некрасивую истину, которую он открыл землемерной комиссии. В один миг Малютку освободили от должности звеньевого.

Аульчане не давали ему покоя, каждый считал своим долгом поучить уму-разуму. Мол, ты не понимаешь, откуда ветер дует, всегда ломишься в открытые ворота, не знаешь, что почем и как, кому дать и от кого взять. В общем, ведешь себя так, будто только вчера на свет появился, сущий ребенок, малютка.

С тех пор и стали его сторониться. Дела, конечно, шли своим чередом, дела не совсем безвинные, но злоумышленники старались, чтобы Малютка в такие минуты спал или был где-нибудь подальше от греха.

Если какой-нибудь проныра запускал руку в косяк лошадей, бдительно охраняемый самим директором, то не беда, если кто-нибудь увидит, главное, чтоб не знал ничего Малютка.

Если какой-нибудь деляга брал отпуск, собираясь на курорт, и созывал гостей, своих толстокошельковых единомышленников, с которыми не раз приходилось делить и страх, и незаконную прибыль, то лучше, чтобы об этом не знал дотошный и прямодушный Малютка. У него ведь что в голове, то и на языке.

За короткое время аульное общество отвернулось от Малютки по примеру начальства. А без общества, дело известное, человек становится наподобие аппендикса: существует, но для чего, неизвестно.

А Малютка при всем своем простодушии и наивности приметил, что те, против которых он выступил, как будто бы стали еще более авторитетными среди аульчан и чувствуют себя нисколько не хуже. А его собственная жизнь заметно усложнилась. Работал как вол, по семь потов проливал, а получал крохи. Малютка не раз задумывался, почему он работает больше всех, а заработок у него курам на смех.

Как тут не возьмет досада? Другой бы на его месте, конечно, сразу сообразил что к чему, то есть что плыть против течения нет никакого смысла, когда можно плыть и по течению. Но Малютка стойко стоял на своем, словно карагач, который всеми корнями вцепился в скалу, никакому ветру его не вырвать.

Однако в последние месяцы заработок его до того уменьшился, что хоть беги к людям да занимай деньги на прожитье. И вот он подумал, что Карыкбол держит весь этот аул в своих руках, человек грамотный и авторитетный, надо пойти к нему и рассказать все. Может быть, он и подыскал бы какую-нибудь более прибыльную работу. И Малютка пошел искать справедливости у директора.

Карыкбол сидел в кресле и, поджав губы, что-то писал. Малютка почувствовал, что заявился не ко времени, и директор вовсе не рад его приходу. Но раз уж случилось такое дело, пришел, надо высказать все, терять нечего.

— Каркеке, в последнее время я весь извелся. Стал мальчиком на побегушках. Сами подумайте, работал грузчиком, сторожем, веял семена, закупал мясо, возил на поля навоз, удобрения. Брался за любую работу, ног уже не волоку, а толку от этого никакого. Найдите мне постоянную работу. Чем я хуже других людей?

Карыкбол испытующе посмотрел на него исподлобья. Он удивился прямодушному характеру Малютки, который без всякого подобострастия и лишних слов рассказал о своем деле. «Такие искренние джигиты как воздух нужны нашему аулу, — подумал он. — А то все юлят да остерегаются, как бы чего не ляпнуть лишнего, все намеками, вокруг да около, а сказать прямо духу ни у кого не хватает».

— Цену человеку всегда узнаешь после его смерти, — сказал наконец директор.

— Мм? — промычал Малютка, не поняв глубокомысленного замечания директора.

— Вот что, Кулшыгаш, — сказал директор. — Басбух подыскивает себе пастуха вместо старого, который заболел и собрался уходить на пенсию. Он просил меня найти трудолюбивого, толкового человека. Если ты согласен, направлю туда.

— Согласен, — сказал Малютка. — Буду хоть на одном месте, одним делом заниматься.

Карыкбол, видимо, не ожидал, что он так легко согласится, не особенно надеялся, поэтому сразу повеселел, тут же велел секретарше написать бумагу на имя Басбуха и заготовить приказ. Вот так и получилось, что Малютка вдруг стал пастухом совхоза, начальником над стадом в пятьсот голов. Он молча положил бумагу, подписанную директором, в карман и собрался уходить. Однако Карыкбол поманил его пальцем и сказал доверительно: