Шелковый путь

Чернолицый слуга подвел трех оседланных скакунов. Заметив Кадырхана, остановился на приличном расстоянии, поклонился. Кони, нервно всхрапывая, пятились, вырывались. От людей, вышедших из-под земли, пахло сыростью и прелью. Нукер, упираясь ногами, изо всех сил старался не выпустить поводья. Кони понемногу смирились, однако все еще выкатывали глаза и тревожно раздували ноздри. Хан и его спутники сели в седла. Иланчик Кадырхан повернул своего скакуна к востоку, к голубому перевалу Косеге — установленному месту соревнования кипчакских батыров. Ехали крупной рысью под покровом ночи. Впереди — правитель Отраpa, сбоку, чуть поотстав, — Исмаил и Хисамеддин, сзади — с ног до головы обвешанные оружием нукеры. Долго плыла над ночной степью монотонная гулкая дробь — ровный, ладный скок отборных коней.

7

В то время боевые игры батыров отличались множеством видов ратных состязаний. Они приучали молодых воинов к смелости и ловкости, умению владеть разным оружием, воспитывали достоинство. В стране Дешт-и-Кипчак тогда особенной популярностью пользовались главным образом одиннадцать видов оружия, умение искусно обращаться с ним на поле битвы: копье, лук, секира, сабля, меч, кинжал, палица, пика, соил — дубина, аркан, стремя на ремнях. Каждый вид состязания имел великое множество приемов, и каждый прием имел, в свою очередь, свое название. Самое любопытное: не бывало такого батыра, который в одинаковой степени владел бы всеми видами оружия. Отчаянный, непревзойденный рубака мог быть посредственным лучником, а искусный копейщик зачастую не умел обращаться с арканом.

К голубому перевалу Косеге народ стекался со всех сторон. На месте батырских ристалищ толпились конные и пешие, старики и молодые, богатые и нищеброды, на верблюдах, на мулах, на быках и ослах. Девяносто восемь многостворчатых белых юрт поставил славный Огул-Барс для почетных гостей, и в каждой негде было повернуться. Те, кто успел отдохнуть с дороги, отведать свежего мяса и утолить жажду кумысом, спешили на равнину, где томились в ожидании знаменитые батыры. Журавлиной стаей тянулся из-за косогора праздный люд. Лихие джигиты, прибывшие раньше, теперь от скуки затевали то здесь, то там бесшабашные степные игры: кокпар — козлодрание, салым — конное состязание с мячом, аударыспак — борьбу наездников. Среди них находился и прославленный батыр Ошакбай, разминал мышцы, забавлялся, играл силой и удалью. Он был из рода конрат, из города Шабгар. Среднего роста, плотный, кряжистый, ноги как у верблюда, грудь — не обхватишь. Ходил вразвалку, как все, кто проводил жизнь в седле. Большую, с кузов домбры, голову туго обмотал шелковым платком. С первого взгляда незаметна была его неуемная, неукротимая сила. Пеший, он и вовсе кажется беспомощным. А в седле мгновенно превращается в дьявола, с которым никому не под силу сладить. Зажмет шенкеля, припадет к гриве коня и, гикнув, яростно бросается на противника. Не человек, а сказочный див-оборотень. Джигитам-коневодам хорошо были известны его повадки.

С той стороны, где стояла белая ханская юрта, раздались оглушительные звуки карная. Галопом помчались шабарманы-коневоды. Вслед за ними степенно выехали судьи состязания батыров, в основном белобородые крепкие старики. Чуть позади на громадном коне ехал сам Иланчик Кадырхан. Карнаи надрывались, гудели без умолку. Распорядители начали делить участников состязаний по видам оружия. Властные крики неслись над толпой: «Эй, копейщики! Выстраивайтесь за мной!» «Лучники! Стройтесь слева!» «Меченосцы! Спускайтесь в лощину!» «Кто мастер махать дубиной, оставайтесь на месте!» «Носители секиры! Выступите вперед!» Началась толчея, суматоха, однако вскоре все разобрались, встали по порядку. И только праздная толпа, многочисленные любители зрелищ, облепили все ближайшие холмы. Наступила тишина. Все ждали знака к началу состязаний. Ошакбай примкнул к копейщикам.

Наконец, всколыхнув в последний раз неистовым ревом всю степь, умолкли карнаи, пронзительно запели глиняные сопилки. Словно из-под земли доносились щемяще-тревожные звуки, похожие на волчий вой. Они возвещали о начале буйного торжества степи.

Копейщиков оказалось человек сорок. Они грозно вскинули свои копья, трижды пронзили ими воздух и отъехали в сторону, уступая место мастерам самого древнего оружия — палицы. Толпа невольно залюбовалась ими. Это были кряжистые, крепко сколоченные, почти квадратные джигиты. Чтобы уберечься от увечий, каждый надел на себя по нескольку овчинных шуб, туго перетянутых в поясе сыромятными ремнями. Восседали они на верблюдах-метисах, неповоротливых, неуклюжих, но сильных и выносливых. Когда выехали они на середину поля, то показалось, что это фантастические чудовища из сказки. Выстроившись в ряд, они одновременно, по команде, поклонились в сторону правителя. После этого разделились на две группы, разъехались на расстояние двух бросков, и, подняв над головой увесистые палицы, поприветствовали друг друга.