Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

Торговые миссии на Восток были настолько прибыльными, что они продавались с аукциона заранее, и счастливому покупателю гарантировались платежи в случае обвала рынка, краха транспортной системы и возникновения политических рисков. Как гордо говорил один венецианец, галеры отправлялись из города во всех направлениях – к побережью Африки, Бейрута, Александрии, островам Греции, на юг Франции и во Фландрию. Город настолько разбогател, что палаццо там резко взлетели в цене, особенно в местах вблизи Риальто или собора Святого Марка. С учетом того, что земля была дорогим ресурсом, при строительстве использовали новые технологии, например, впечатляющие, но громоздкие и дорогие двойные лестницы были заменены на более практичные лестничные пролеты, которые требовали меньше места. Венецианцы гордились тем, что даже дома обычных торговцев были щедро украшены позолоченными потолками, мраморными лестницами и балконами. Окна были застеклены самым лучшим муранским стеклом. Венеция стала дистрибьютерским центром для европейской, африканской и азиатской торговли и могла пользоваться этим в полной мере[833].

Процветала не только Венеция. Также поднялись города, которые располагались вдоль берега Далмации и служили в качестве перевалочных пунктов для перевозки импортных и экспортных товаров. Город Рагуза, современный Дубровник, процветал в XIV и XV веках. Между 1300 и 1450 годами богатство города увеличилось в 4 раза.

Доходы продолжали увеличиваться так стремительно, что был приостановлен сбор все увеличивающихся платежей. Город был настолько завален деньгами, что пришлось на время отказаться от рабства. Во времена такого изобилия казалось неверным не платить людям за их работу[834]. Подобно Венеции, Рагуза также занималась созданием своей собственной торговой сети, развивая внешние связи с Испанией, Италией, Болгарией и даже Индией, где в Гоа была создана колония с церковью Святого Власия, покровителя Рагузы, в центре[835].

Во многих частях Азии также наблюдался рост экономики и амбиций. Бизнес процветал в Южной Индии, в то время как китайские торговцы доходили до Персидского залива и даже дальше. Для обеспечения безопасности и качества товаров возникали гильдии, которые создавали монополии и препятствовали формированию конкуренции на местном уровне. Такие гильдии сосредоточили деньги и влияние в руках тех, кто занимал господствующее положение на побережье Малабара и в Шри-Ланке[836]. В рамках этой системы торговые отношения были формализованы, чтобы обеспечить точное и честное исполнение сделок. Согласно текстам, написанным китайским путешественником Ма Хуанем в начале XV века, цены для покупателя и продавца устанавливал комиссионер; все налоги и сборы были подсчитаны, и их нужно было выплачивать заранее, перед тем как товары были произведены и отгружены. Это создавало хорошие долгосрочные перспективы. «Люди там очень честные и заслуживают доверия», – добавлял Ма Хуань[837].

Во всяком случае, такова была теория. К слову, города на юго-востоке Индии не находились в торговом вакууме, а жестко конкурировали друг с другом. Коччи стал соперником Калькутты в XV веке, после того как конкурентоспособный налоговый режим привлек сюда торговцев. Ситуация превратилась в аналог замкнутого круга, когда привлекла внимание китайцев. Целая серия грандиозных экспедиций под предводительством мусульманского евнуха, великого адмирала Чжен Хэ, была затеяна для того, чтобы продемонстрировать морскую мощь Китая, утвердить свое влияние и получить доступ к торговым маршрутам дальнего следования в Индийском океане, Персидском заливе и Красном море. При этом особое внимание уделялось установлению отношений с правителем Коччи[838].

Эти миссии были частью более амбициозного плана, разработанного династией Мин, которая сменила монгольских правителей в середине XIV века. Крупные средства были затрачены на развитие Пекина, строительство инфраструктуры и обеспечение защиты города. Значительные ресурсы были направлены на обеспечение безопасности границы со степью на севере и на соперничество с возрождающейся в Маньчжурии Кореей.

Военное присутствие на юге позволило регулярно отправлять торговые миссии в Камбоджу и Сиам и в значительных количествах привозить оттуда местные товары и предметы роскоши в обмен на обещание мира. В 1387 году, например, королевство Сиам отправило в Китай 15 000 фунтов перца и сандалового дерева, а уже через два года количество перца, сандала и благовоний увеличилось в десять раз[839].