Шеллшок

– Точно, выражаясь нормальным языком. Эти лекаришки вечно все зашифровывают, чтобы мы, простые смертные, не поняли, о чем они говорят. Они выскребли все что можно, но опасаются, что метастазы пошли дальше. А посему им не терпится пострелять в меня из кобальтовой пушки или предпринять химическую атаку, после которой мне достаточно будет лишь дыхнуть на тараканов, чтобы те скопытились. Короче, я могу сыграть в ящик через неделю, а если повезет, то через месяц. Словом, тебе надо поторопиться, парень.

Я промолчал. Да и что на это можно ответить? Романель добавил:

– Тебе достаточно этой информации, Скотт?

Снова «Скотт» и «парень». Я явно чем-то ему угодил.

– Надеюсь, что да.

– Тогда желаю удачи. Ты уж постарайся.

– Если б ты повторил «чесаться», я бы бросил это дело.

– Вот видишь, мы поняли друг друга. Найди мне дочь.

– Найду.

* * *

К 10.00 я уже позвонил в два детективных агентства, одно в Рино, в Неваде, а другое – в Форт Лодердейл, во Флориде. Первое должно было навести справки о человеке по имени Ветч, который женился в Рино на некой Николь. В случае, если такой человек будет найден, его должны были просто спросить, как звали его приемную дочь и где в настоящее время проживает она или его бывшая жена. Я надеялся на то, что мои тамошние коллеги проделают это без труда, не вызывая излишних подозрений. Коллеги же моих коллег в Форт Лодердейле должны были начать с женитьбы Клода Николь Романель и рождения их дочери Мишели Эспри и проследить их жизненный путь вплоть до сегодняшнего момента в надежде узнать полное имя Мишели и ее местопребывание до того, как она переехала в Калифорнию, если только она вообще туда переехала.

Кроме того – и это было первое, что я предпринял – я позвонил в отдел писем и объявлений «Лос-Анджелес Таймс». Благодаря тому, что я позвонил довольно рано, и тому благоприятному фактору, что в газете работал один мой давний знакомый, мое объявление должно было появиться в завтрашнем утреннем выпуске.

Текст объявления лежал сейчас передо мной на столе, и я еще раз пробежал его глазами, проверяя, не нарушил ли я какую-либо из установок мистера Романеля. Объявление, как мне показалось, было составлено безукоризненно:

ПРЕМИЯ ДЛЯ СПРИ

"Если вас зовут Мишель и вам исполнилось 26 лет 23 апреля сего года, то вы можете рассчитывать на большую долларовую премию!

Спеши, счастливица! Тебя ожидает целое состояние!"

Не знаю, как вас, а меня такой текст вполне удовлетворил, особенно его рекламно-игривый тон. При желании все могло сойти за шутку или веселый розыгрыш. Ниже я сделал приписку, что претендентки могут обращаться после пяти часов к Шеллу Скотту, указал номер своего телефона и адрес офиса.

Я специально выдержал свое объявление в стиле «сделайте то-то и то-то или пришлите 50 центов в конверте, и у вас есть шанс выиграть новенький „роллс-ройс“ или тостер, что вам больше подходит».

Впрочем, мне было наплевать на стиль. Я был уверен, что попадись оно на глаза настоящей Мишели Спри, она обязательно со мной свяжется.

Я отодвинул телефонный аппарат на угол стола, разложил перед собой свои записи и все, что прислал мне Уортингтон, и прицельно поглядел в потолок, откинувшись в своем крутящемся кресле.

Дальше мне предстояли дела покруче. Придется побегать, высунув язык.

Бросив короткое «привет, ребята», моим гуппи и «гуд бай, мои разноцветные дьяволята», я вышел из кабинета, запер дверь и на минутку остановился в кубрике Хейзл.

– Если тебе понадобится со мной связаться, детка, – с обворожительной улыбкой произнес я, – то меня можно найти в лос-анджелесском отделении полиции, но не в камере предварительного заключения, а в кабинете начальника лос-анджелесской полиции. Надо удовлетворить их любопытство по поводу моего последнего расследования, записанного в анналах истории как «дело Эмбера». Усекла, крошка?

Хейзл крутнулась на табурете:

– Ах, это-о-о, – протянула она. – Так бы и сказал: по делу с обнаженной красоткой.

– Во-во, именно по нему. Шеф полиции ждет меня, не дождется, чтобы вручить медаль за раскрутку этого дела. Вдобавок примерно до обеда они будут охаживать меня резиновыми шлангами за нарушение 133 полицейских предписаний.

Она не рассмеялась, даже не улыбнулась. Вместо этого она протянула с ехидной улыбкой:

– Хорошо поспал, Шелл?

– И это называется лояльная секретарша. О каком сне ты толкуешь? Разве не ты сама связывала меня с разными людьми и организациями все утро и не подсунула этот последний конверт, едва я успел переступить порог? Я взялся за новое дело, детка, получил солидный аванс с обещанием еще более солидного гонорара. Переговорил с клиентом, его и моим адвокатом, двумя частными сысками в других штатах. Более того, дал объявление в «Лос-Анджелес Таймс», что, возможно, решит половину дела.

Хейзл взглянула на часики на своей изящной ручке, потом вновь на меня. И только тут она рассмеялась от души и очень заразительно.

– О, Шелл, – простонала она. – Иногда ты такой забавный.

Всегда так бывает, когда встанешь слишком рано.

Глава 3

На город опускались мягкие сумерки, когда я вернулся в Гамильтон-билдинг.