Шемяка

И тут Свидригайло пошел вразнос, принялся зверски бухать, под это дело возомнил себя великим полководцем и начал со страшной силой тянуть одеяло на себя. Как говорится, пьющий полководец — горе армии.

А когда дошло дело до выбора позиции для решающей битвы, началась уж вовсе полная жопа…

Я вынырнул из мыслей, выехал на холм, глянул на войско и еще раз с чувством выматерился.

— Твою же мать…

— Vyjebana prdel… — поддержал по-чешски Корибутович.

— Arschloch… — изящно выразился фон Кирсхоф.

— В гузно… — в тон ругнулись князья Ярослав Городецкий и Ярослав Лугвенович Мстиславский. Князь Вяземский по-своему хитромудрию воздержался, но по роже было видно, что он полностью разделяет наше мнение.

На первый взгляд все выглядело пристойно, рати уже построились и выглядели очень внушительно. Вон белые котты ливонцев, это тверские ратники, здесь мои, там дружины удельных князей, сведенные в одно подразделение, а вона татарва маячит.

Вся беда состояла в том, что сраный Свидригайло загнал войско в крайне болотистую местность неподалеку от реки Швянтойи, притоки Вилии.

Мы расположились на единственно более-менее сухом участке, а по бокам и сзади тянулись сплошные топи. Свидригайло мотивировал тем, что теперь пшеки не смогут нас обойти, а вот тот момент, что мы тоже сами остались без маневра он прохлопал. Да и отступать, ежели придется, теперь пришлось бы только по узенькому коридору.

А сраные литовские князья, в основном перебежавшие к Свидригайле от Жигимонта, полностью поддержали своего нового хозяина — прямо ловили с раскрытым ртом каждое его слово.

Пришлось приспосабливаться к действительности, к счастью, Свигги опять нажрался и расположением войск уже я сам занялся вместе с единомышленниками.

В центре стали тевтонцы, часть моих и тверичи, как самые боеспособные подразделения. Пехоту я плотно загородил рогатками, боевые возы гуситов распределил в четыре группы, образовав что-то вроде импровизированных редутов, для прикрытия пушек, тоже сведенных на четыре позиции на флангах.

Теперь, и фланги и центр были достаточно укреплены, чтобы выдержать натиск поляков. А всю конницу тоже разделил на две части и отвел немного назад, чтобы оперировать ими при необходимости поддержать направления. Татар ни с кем смешивать не стал, тоже оставил в оперативном резерве.

Действовал по наитию, так как нихрена пока толком не соображал в военной науке, да и сам Шемяка особым опытом не обладал. Впрочем, задумка не встретила никакого отторжения у более опытных соратников.

— Великий князь собирает совет… — мимо пронесся один из рынд Свидригайло, размахивая флажком.

— Поляки уже стоят, какой совет? — Корибутович ткнул рукой в сторону польских позиций.

Предчувствуя очередную пакость, я про себя ругнулся и взялся за поводья.

В шатре Свидригайло стало сразу ясно, что неприятности не за горами.

— Передвигаем войско! — решительно скомандовал литвин. — Уйдем назад и вправо!

Выглядел он, мягко говоря, неважно. Красная, опухшая морда, мешки под глазами, губы дрожат, а в голосе сквозит истерика.

От князя сильно шибало перегаром, а сам он едва держался на ногах.

Литовские князья одобрительно закивали.

— Верно! Надо отходить! — запальчиво выкрикнул Иван Бельский, недавно переметнувшийся от Сигизмунда к Свидригайле.

— Поляки уже готовы, — не выдержал я. — Начнем сниматься с места — ударят! Что тогда?

— Это неразумно! — в свою очередь попытался вмешаться фон Кирсхоф. — Мы уже укрепились, а поляки готовы атаковать. Не время!

— Не вам решать! — надменно бросил ему старший брат Бельского Олелько Владимирович. — Князь приказал!

Я сразу понял, что братья успели создать при Свидригайле свою партию.

— У-уум… — невнятно прохрипел вдруг Свидригайло, махнул рукой, неожиданно осел и упал на ковер боком, звонко брякнув доспехом.

В шатре пробежал изумленный ропот.

— Отравили!!! — заорал Бельский, тараща глаза и схватился за саблю. — Не подходи…

Я выматерился и тихо шепнул Книпроде, сопровождавшему фон Кирсхофа.

— Окружите шатер, никого не впускать и не выпускать.

А сам оттолкнул Бельского, присел возле Свидригайло и взял того за запястье.

Пульс почти не прощупывался. На его мертвенно побледневшем лице застыла страшная гримасса, правое веко и правая нога судорожно подергивались.

— Лекаря сюда. Он жив пока.

— Что значит, пока жив? На смерть князя обрекаешь? — вызверился Олелькович. — Не ты ли приложил руку?

— А не ты ли с ним всю ночь бражничал? — Вяземский ткнул в него пальцем.

Литвины зароптали, русские князья вступились за меня, в любое мгновение могла начаться драка.

Я не выдержал и гаркнул:

— В уме ли вы братья? Того и гляди поляки ударят, а вы собачитесь. Молчать, мать вашу…

В шатре наступила тишина. Один из литвинов хотел выскользнуть, но тут же вернулся и тараща глаза, ошарашено заявил:

— Окружили! Не выпускают…

— Так и есть, — спокойно ответил я. — Бежать собрался? Пока не решим, что будем делать — никто отсюда не выйдет.

Прибежал лекарь-грек, быстро осмотрел Свидригайло и печально заявил:

— Князь жив, но его схватил удар.

— И что? Будет жить?