Шенгенская история

– О! – воскликнул он весело. – Может, и им ужин предложить?

Витас остался в комнате один. Взял со стола две пачки долларов, подержал в ладонях, снова опустил, но теперь одну поверх другой положил. Лицо стало задумчивым.

В коридоре скрипнули двери. Послышались шаги Йонаса и еще какой-то живой шум, похожий на повизгивание.

Витас выглянул в коридор. Дед как раз сапоги натягивал, а у его ног крутился щенок овчарки.

– Вау! – вырвалось у Витаса. – Откуда он у вас?

– Внучка подарила! – Йонас обернулся. – У меня чуть сердце не остановилось вчера! Заходит и протягивает мне этого Гугласа! А он такой непоседа!

– Гуглас? – пораженно повторил Витас.

– Да, я тоже удивился! Надо же придумать собаку компьютером назвать!

– Нет, – поспешил успокоить деда Витас. – Это не название компьютера! Так поисковая платформа называется, там где все что-нибудь ищут!

– Ищейка по-старому?

– Да!

– Значит, могли и просто Искателем или Ищейкой назвать? – рассудительно произнес дед.

– Нет, Гуглас лучше! – не согласился Витас. – Ищейка – это как-то старомодно. А Искатель – это вообще непонятно!

– Ну ладно, пошли, Гуглас, на двор! Будешь свою территорию изучать! – Старый Йонас открыл дверь на порог и оглянулся, подгоняя щенка взглядом.

Гуглас выкатился на порог, как футбольный мячик. Выкатился и остановился, задрав мордочку вверх.

– А ты чем думала, когда деду щенка покупала? – спросил Витас Ренату за ужином.

Рената посмотрела на него удивленно.

– Сердцем думала, – сказала.

– А надо бы головой, – выдохнул Витас.

Она хотела было вступиться за свое решение, рот открыла, чтобы объяснить ему понятно и подробно, что такое собака для деда Йонаса, уже пережившего своих семерых псов и ожидающего смерти. Но что он поймет, если у него самого до сих пор ни одной собаки не было?

Ели молча. Витас жевал и посматривал осторожно на хмурую, избегающую его взгляда Ренату.

– Ты извини, но что нам потом с ним делать? – шепотом спросил он.

– С кем? С Гугласом? – Она наконец посмотрела в глаза Витасу. – А что с ним надо делать? Кормить и следить, чтобы он здоровым был! То же самое, что надо делать с мужчиной, даже когда он чем-то недоволен!

Витас хмыкнул и молчание снова воцарилось над овальным столом. Две пачки стодолларовых банкнот лежали теперь на подоконнике, и казалось, никого больше не радовали и не интересовали.

Глава 44. Сейнт Джорджез Хиллз. Графство Суррей

Фургон кэйтеринговой кампании засигналил перед закрытыми воротами в четверг ровно в девять ноль-ноль.

Клаудиюс открыл глаза и оторвал голову от подушки, Ингриды рядом не было. За окном длилось светлое сухое утро. К тому же в этот момент оно было безоблачным и безветренным. Солнце, невидимое в окне, добавляло дню приятной желтизны. А малейший ветер, если б он присутствовал, вызывал бы странное гудение: видимо, когда устанавливали окна спальни, где-то с внешней сторону возле рамы осталась незаделанная щель или углубление, и эта ловушка или препятствие становились при малейшем дуновении ветерка почти естественным «духовым инструментом», таким же, каким становятся листья деревьев, на которых ветру играть привычнее и естественнее.

Из фургона, когда он по указанию Клаудиюса подъехал к заднему, «кухонному», въезду в усадьбу, два китайца долго выносили коробки с бокалами, тарелками, упаковки бумажных полотенец и салфеток.

Клаудиюс, следивший за переносом всего этого добра на кухню, поинтересовался: чем будет угощать гостей кэйтеринговая компания? Он как-то сразу решил, что китайцы будут кормить китайской едой. Труженики компании спокойно ответили, что заказаны итальянский ужин, французский завтрак, немецкий обед и испанская паэлья на ужин субботы.

– А завтрак в воскресенье? – спросил Клаудиюс.

– Мы сворачиваемся в субботу вечером. Но можете быть уверены, что еды останется с запасом! – ответил один из китайцев.

Они уехали, сообщив, что приедут на следующее утро к десяти.

После позднего завтрака Клаудиюс с Ингридой вернулись в особняк, протерли влажными тряпками перила и бортики деревянных настенных панелей. Обошли все коридоры. Нельзя сказать, что после их уборки особняк преобразился, ожил. Он и так содержался в хорошем состоянии. Видимо, их предшественник больше и старательнее занимался чистотой в доме, чем порядком в саду.

И вот уже на следующий день, в пятницу, когда на кухне особняка был слышен рабочий шум, а мужские и женские голоса живо и, как казалось, весело переговаривались на китайском, к воротам подъехали два одинаковых черных «лэнд-ровера». Клаудиюс открыл ворота, и машины, словно их водители бывали здесь уже не раз, покатили по подъездной дорожке прямо к парадному входу в особняк.

– Do you speak Russian?[21] – спросил подбежавшего Клаудиюса пожилой мужчина с фигурой спортсмена и головой дирижера оркестра. Последнее впечатление диктовалось, конечно, густой седой шевелюрой, зачесанной назад. Вместе с тем мягкие и мелкие черты лица не гармонировали ни с подтянутой фигурой, ни с дикой, «решительной» прической.

– Говорю, – ответил Клаудиюс.