Шенна

Тут Микиль увидел, что к нему приближается мать с лицом бледным, как смерть. Он подскочил к ней.

– Ой, матушка, – сказал он. – Что с тобой?

– Тише, тише, сынок, – прошептала она. – Со мной ничего. Ступай в дом и возвращайся к своим делам. Сейчас явятся остальные работники.

Микиль вошел в дом. Дверь стояла нараспашку, а внутри ни души. Место Шенны пустовало. Микиль сел и придвинул к себе работу. Сапожники стали приходить один за другим, работа закипела как обычно. В тот день Шенна не вернулся.

ШИЛА: Слушай, Пегь, уж конечно, Шивон приходила не Сайв сватать.

ПЕГЬ: А кого же еще, Шила, милая?

ШИЛА: Майре Махонькую, это я ручаюсь. И думаю, что, будь у Микиля хоть немного разума, он бы это понял, а вот гляди ж ты!

ГОБНАТЬ: Откуда тебе знать, Шила, что она сватала именно Майре Махонькую, и с чего ты взяла, что она вообще кого-нибудь сватала?

ШИЛА: Ой, да ясное дело, в этом я нимало не сомневаюсь. О чем они с Майре Махонькой шептались вечером? Из-за чего ночью обе не спали? Что за секрет такой поведала ей Майре Махонькая? Уж я-то хорошо знаю, что они там затеяли, честное слово.

ПЕГЬ: Сдается мне, Шила, ты недалека от истины, – и гораздо смышленее Микиля.

Глава девятая

Шенна в этот день домой не вернулся, не вернулся и ночью. Микиль остался стеречь дом. Очень он удивился, когда узнал, что Шенна так и не возвратился. Микиль коротал ночь на плетеном стуле. Время от времени ему чудилось, что Шенна входит в дверь. Трижды он вскакивал и подходил к ней. Каждый раз, как ему казалось, он слышал человечьи шаги, и готов был поклясться Святым Писанием, что это Шенна. В последний раз ему померещилось, будто он видит, как Шенна приближается к дверям, и Микиль уже открыл было рот, чтоб с ним заговорить, но когда присмотрелся внимательней, там никого не было. Больше к дверям он не совался. Остался на стуле рядом с очагом. То и дело подбрасывал в очаг куски торфа. Так и провел там все время. Микиль думал, что ночь не может быть такой долгой. Его одолевали одиночество, страшный озноб и жуть, но они не помешали ему то и дело проваливаться в сон. Один раз он заснул крепче обычного и увидел, что дом полон маленьких черных человечков, все они столпились вокруг него и старались напасть, а какой-то одинокий господин защищал его от них. Наконец один черный человечек проскочил тому заступнику за спину, бросился на Микиля и оскалил зубы.

Микиль очнулся от сна. Каждая капля его пота была размером с черничину, а руки и ноги дрожали.

– Пресвятая Дева Мария, – вымолвил он. – Что же мне делать? И что сталось с этой ночью, чего она такая длинная? И что стряслось с Шенной? Что его держит? Если ему захотелось посвататься к Сайв, неужто день для этого недостаточно долог, чтобы проводить за таким занятием еще и ночь? Темный он человек. Трудно под него подстроиться. Говорил, будто ей лучше умереть, чем выйти за него замуж, а теперь сам что есть сил старается на ней жениться. Никак в толк не возьму, почему ж ей лучше умереть, чем выйти за него замуж. По-моему, это ему лучше умереть, чем Сайв за него замуж выйдет. Я бы на ней не женился за все деньги Шенны, самой Сайв и ее отца вместе взятые, еще чего!

В эту минуту Микиль заметил свет, похожий на зарю. Это очень его воодушевило, но немного погодя он понял, что всего лишь взошла луна. Когда он увидел в окне лунное сияние и его отблеск на стене, там, где висел мешок, а рассвета по-прежнему не было, все стало для него иссиня-черным, и Микиль совсем приуныл. Не будь паренек так напуган, может, он бы даже заплакал. Когда луч света упал прямо на мешок, тот сделался похож на человеческую голову. Микиль подумал, что подобной головы не встречал никогда. Разве что в сказках про фениев[12], где старая ведьма опиралась на два своих самых длинных коренных зуба, как на костыли. Микиль посмотрел на мешок еще немного, и глаза задвигались, и рот открылся, будто голова хотела что-то сказать. Микиль разумел, что это просто мешок, но все это время кровь стыла в жилах, волосы стояли дыбом, пробирала Микиля ледяная дрожь. Пришлось зажмуриться, чтобы не смотреть в эти подвижные зрачки. Вскоре, однако же, страх и ужас заставили Микиля открыть глаза. Наконец луну затянуло облаком, и мешок снова стал самим собой. Большое облегчение. Микиль возблагодарил Господа пылко, уж будьте уверены. А потом, должно быть сразу же, провалился в глубокий сон, потому что следом увидел уж солнце, что вместо луны озаряло теперь мешок. Вокруг него вовсю кипела работа, слышалось сопение мастеров, мерный стук молоточков да скрип продеваемой вощеной нити. Он посмотрел на место Шенны. Там Шенна и был, и работал столь усердно и старательно, будто останется без еды, покуда башмак этот не найдет покупателя.

Микиль встал и глянул на свое место.

– Микиль, – сказал Шенна. – Ступай домой, поешь чего-нибудь да поспи еще немного. За эту ночь ты заслужил дневную плату. На работу до завтрашнего утра тебе являться не нужно.