Шепчущие никелевые идолы. Жестокие цинковые мелодии

Гилби принадлежит к поколению Дина. Древний, как первородный грех. Они с Максом дружны со времен службы в армии, а та пришлась на войну, которая началась задолго до их рождения, а закончилась всего год назад, унеся жизни их взрослых детей – да и почти всей карентийской молодежи.

Гектор отступил в сторону. Следом за Гилби я пересек вестибюль, потом огромную бальную залу, занимающую почти половину первого этажа. Подошвы моих башмаков звонко стучали по паркетному полу. Зато второй этаж был весь устлан толстыми коврами.

– Что это было? – негромко поинтересовался я.

– Гектор? Сын одного парня, с которым мы с Максом служили. Он и сам герой, но жизнь у него выдалась нелегкая. Тяжело приходится тем, у кого смешанная кровь.

– Вот как, – вздохнул я. – Неужели мы снова вляпались во все эти склоки с правами человека?

В Каренте, а в Танфере в особенности, понятие «права человека» означает особые права человеческой расы по отношению ко всем остальным. Тем, остальным, приходится довольствоваться остатками.

– Нет. Наши проблемы сейчас лежат в другой области.

– Аликс говорила что-то насчет строительства театра. Мне показалось, это не в духе Макса.

– Пусть Макс сам расскажет.

Я оглянулся. Гектор снова стоял, заслоняя дверь. Даже если не видеть рядом полку с оружием, одна его капитальная фигура производила впечатление неодолимости.

– Настоящий экзот. Может, даже уникум. – Такими терминами в разговоре обычно характеризуют причудливые результаты межрасового скрещивания.

– Хочешь верь, хочешь нет, но у Гектора жена и пятеро детишек.

– Поверю тебе на слово. Правда, мне не очень хочется знакомиться с женщиной, находящей его привлекательным.

– Может, просто его достоинства не лежат на поверхности.

– Наверняка не на поверхности, это точно.

– У тебя дурной характер, Гаррет. Люди вообще могут принять тебя за расиста.

– А я и есть такой. Просто я из тех, кому наплевать, к какой расе ты относишься, пока ты меня не трогаешь.

Я довольно давно не виделся с Максом. Однако стоило ступить в его берлогу, как мне начало казаться, будто я выходил всего на пару минут.

В комнате могло бы с комфортом разместиться человек двадцать. У камина столпилась целая флотилия мягких кресел. Единственный проход оставлен для слуги, подбрасывающего дрова в огонь. В комнате было жарко как в бане – ближе к камину жар стоял и вовсе почти непереносимый. Макс сидел в ближайшем от камина кресле и поджаривался. Думаю, труп из него выйдет в конце концов красивый, с румяной корочкой.

Макса нельзя назвать крупным человеком. Когда он стоит, рост у него примерно пять с половиной футов, только стоит он теперь не слишком часто. Со времени смерти Ханны он проводит бо́льшую часть времени у камина. Раз в день спускается в пивоварню – скорее для того, чтобы все видели, что ему это не безразлично.

5

При моем появлении Макс поднялся.

Макс Вейдер – круглолицый мужчина с розовыми щечками и искоркой в глазах, которая не гаснет даже тогда, когда он проваливается в такие пучины, что сам не может представить себе, как из них выбраться. Кое-какая шевелюра у него еще сохранилась, но парикмахер, берущий повременную плату, на нем вряд ли обогатился бы. Пробор у него, во всяком случае, шириной дюймов шесть. Усы пышнее – должно быть, в порядке компенсации нехватки волос наверху. Впрочем, конкуренции тому чудищу, что гнездилось под носом у Гектора, они составить никак не могли.

Сказать, что это меня потрясло, – значит не сказать ничего. В глазах у Макса определенно мерцала некоторая искра.

– Что происходит, Манвил? – спросил я.

Гилби меня понял. Собственно, это и был обещанный им сюрприз.

– У него появился смысл жизни.

Макс помахал мне мясистой лапищей:

– Именно так. Как делишки, Гаррет? Снега тебе хватает?

Все смахивало на то, что он с утра надегустировался своего продукта.

– Хватает по самое по это, ага. Ко мне Аликс заходила. В сопровождении целого…

– И ты сразу ощутил себя в курятнике? При виде этой Бобби я и сам жалею, что не моложе лет на сорок, поверь.

Я покосился на Гилби. Тот тоже прятал ухмылку.

– Уж не превратились ли вы, ребята, в похотливых старичков? Как-то разом?

– Нет, – вздохнул Макс. – Нам и притворяться-то давно уже не дано.

– Не говори за других, Вейдер, – хмыкнул Гилби. – Солдаты так просто не сдаются.

– При чем тут «сдаваться», балбес? Не сдаются, но воспаряют. – Старина Вейдер сделал рукой неопределенный жест в сторону ближайшего к нему кресла. – Причаливай. Поговорим.

– Я же расплавлюсь.

– Ну да, я забыл. Я-то ящерица. Это вы, остальные, теплокровные.

Он пошел на компромисс: отодвинулся от огня на расстояние, на котором я только потел, но не истекал жиром.

– Так в чем у вас дело? Аликс изложила все довольно туманно.

– Девчонка вообще туманна. Это неправильно. Давно пора подыскать ей мужа.

– Не смотрите на меня.

– Не думаю, чтобы ты напрашивался на эту роль. Это одна из причин, по которым ты мне нравишься. Впрочем, все равно держись от моей девочки подальше.

– Пива не хотите, пока будете говорить? – предложил Гилби.

– Разумеется, – кивнул я. – И раз уж вы об этом заговорили, как знать, может, я и передумаю.

– Насчет?