Шепчущие

– Утку скрести нельзя – шкурку испортишь.

Поскольку сама идея заняться обработкой утки никогда не казалась мне привлекательной, я отделался замечанием о том, что охотничий сезон еще не наступил.

– Олень умер по естественным причинам, – сказал Станден. – Споткнулся и упал на пулю.

– А утки?

– Утонули.

Работая скребком, он обливался потом еще обильнее.

– Похоже, дело нелегкое, – заметил я.

Станден пожал плечами.

– С оленями тяжело. С водоплавающими птицами полегче. С уткой можно управиться за пару часов, да еще и дать место воображению. С красками надо быть поосторожнее, иначе все испортишь. За этих я получу пятьсот долларов. Знаю парня, который готов заплатить, а так не всегда бывает. Времена сейчас нелегкие. Приходится брать аванс, чего я никогда раньше не делал.

Он продолжал скрести. Звук при этом получался не самый приятный.

– Так что привело вас в Лэнгдон?

– Ищу человека по имени Гарольд Проктор.

– У него неприятности?

– А почему вы спрашиваете?

– Без обид, но, по-моему, выглядите вы как человек, от которого стоит ждать неприятностей.

– Меня зовут Чарли Паркер. Я частный детектив.

– Вы не ответили на мой вопрос. У Гарольда неприятности?

– Может быть, но не от меня.

– Деньги светят?

– Опять-таки может быть, но я тут ни при чем.

Станден оторвался от работы.

– Живет около семейного мотеля, в миле к западу отсюда. Если не знать дорогу, найти его не легче, чем снежную змею.

– Мотель еще работает?

– Единственный живой бизнес здесь – мой, но я сам не знаю, сколько еще продержусь. Мотель закрылся лет десять назад, если не больше. Раньше там был кемпинг, но Прокторы решили, что с мотелем дела пойдут лучше. Управляли там папа и мама Гарольда, но потом они умерли, и мотель закрылся. Больших денег он в любом случае никогда не приносил. Место для мотеля не совсем удачное – в чаще. Гарольд был последний из Прокторов. Даже не верится. Когда-то они управляли половиной города, а другая половина платила им ренту. Только вот по части потомства не мастера, и женщины у них все такие невзрачные, простоватые.

– А мужчины?

– Ну, к мужчинам я и не присматривался, так что судить не могу. – Глаза блеснули в полумраке, и я подумал, что мистер Станден разбил в свое время немало сердец, если, конечно, кроме простушек из Прокторов в Лэнгдоне водились и другие, на ком он мог испытать свои чары. – Как они начали вымирать, так с ними и городок стал чахнуть. Мы теперь только за счет Рейнджли и перебиваемся, подбираем то, что от них остается, а это немного.

Я подождал, пока Станден закончит со шкурой. Он выключил скребок и, взяв хозяйственное мыло, принялся отмывать от жира руки.

– Должен предупредить, Гарольд – парень не слишком общительный. Особым дружелюбием никогда не отличался, но после Ирака – первой войны, не этой, – совсем замкнулся. Живет один, из дома почти не выходит. Я, когда проезжаю мимо, вижу его по воскресеньям у «Богоматери озер» в Окуассоке, но это и все. Кивнет иногда, а большего от него не дождешься. Раньше, хоть он и молчун, бывало, всегда останавливался перекинуться парой слов о погоде. Заглядывал порой в «Белль дэйми» – именно так он произнес, – а под настроение и поговорить мог. – На случай, если интересно, тоже мое хозяйство. В сезон охоты немного баксов приносит. А в остальное время так, разве что забредет кто вечерком.

– Он вам про Ирак рассказывал?

– Вообще-то, предпочитал выпивать в одиночку. Выпивку берет в Нью-Гемпшире или за границей, в Канаде, и привозит домой, но раз в неделю вылезает из берлоги и немного расслабляется. Там ему сильно не понравилось. Говорит, по большей части то скука смертная, то страшно до усрачки. Но, знаете…

Станден оборвал себя и, продолжая мыть руки, оценивающе посмотрел на меня.

– Прежде чем я продолжу, почему бы вам не сказать, в чем ваш интерес к Гарольду?

– А вы, похоже, его оберегаете.

– Городок у нас маленький. Если мы о своих не позаботимся, то кто ж еще?

– Однако ж поговорить с чужаком вы готовы, значит, что-то вас беспокоит.

– Кто сказал, что меня что-то беспокоит?

– Иначе б вы со мной не разговаривали, я это по вашим глазам вижу. Ничего плохого я ему не хочу. Если уж на то пошло, работаю на отца одного бывшего солдата, служившего недавно в Ираке. Его сын покончил с собой после возвращения домой. За несколько недель до смерти у парня резко изменилось поведение, и отец хочет выяснить, с чем это может быть связано. Гарольд, как я понимаю, парня знал. Потому что пришел на похороны. Вот я и хочу задать ему несколько вопросов.

Станден печально покачал головой.

– Да, бремя нелегкое. У вас дети есть?

На этот вопрос у меня никогда не получалось ответить сразу. Да, у меня есть дочь. А когда-то была и еще одна.

– Есть. Девочка.