Шепчущий череп

– Есть еще одна вещь, – сказала я. Мысль об этом сидела в моем подсознании не первый день, но всплыла только сейчас, когда все, в принципе, закончилось и успокоилось. – Когда мы были в библиотеке «Фиттис» и видели, как Пенелопа Фиттис разговаривает с тем мужчиной… Она что-то дала ему. В ящике. Не знаю, видели вы это или нет.

– Я точно не видел, – сказал Локвуд. – Я лежал отвернувшись.

– А я сидел, сложившись в три погибели, под столом, – поморщился Джордж. – Лучше не говорить вам, что именно я при этом видел перед собой.

– Конечно, я не знаю, что было в том ящике, – продолжила я, – но на его стенке я рассмотрела значок. Джордж, ты помнишь те очки, которые ты стащил у Фейрфакса в Кум Кэри Холл?

– Не только помню, – ответил Джордж, роясь в своем забитом всякой всячиной столе. – Вот они.

Он вытащил из стола очки – толстые, со вставленными в резиновую оправу хрустальными линзами. Мы все несколько последних месяцев изучали эти очки, но, честно говоря, так и не разобрались в них.

– Посмотри, что у тебя за свинарник в столе, – упрекнула я Джорджа. – Ты прямо как Джоплин… Ага, вот. Видишь этот значок на линзах? Точно такой же был на ящике, который передала госпожа Фиттис.

Локвуд и Джордж внимательно рассмотрели значок.

– Любопытно, – сказал Локвуд. – Я не знаю компании с таким логотипом. Может быть, это символ какого-нибудь внутреннего отдела агентства «Фиттис»? А, Джордж?

– Нет. А если да, то неофициальный. Если подумать, весь тот разговор в библиотеке кажется довольно странным. О чем, собственно говоря, беседовали госпожа Фиттис и тот тип? О какой-то группе или обществе. Я, честно говоря, толком не понял, у меня уши были заткнуты коленками.

Джордж снял свои новенькие очки, поднес их к свитеру, подумал и, не протерев, вернул на нос.

– Ладно, все в порядке, – заметила я. – Можешь протирать свои очки чем захочешь. Тебе позволяется. Ты же не совсем Джоплин, в конце концов.

– Ты совсем не Джоплин, – кивнул Локвуд, выбирая новую лепешку. – Он был замкнутым, сторонящимся людей психом, одержимым навязчивыми мыслями о том, что происходит с человеком после смерти. У него не было друзей, а у тебя… – Он протянул мне тарелку и спросил: – Лепешечку, Люси?

– Спасибо.

– Но я… – заикаясь, начал Джордж.

– А у тебя друзья есть, – улыбнулся Локвуд. – Как минимум двое. – Теперь он протянул тарелку Джорджу. – И именно поэтому я хочу кое-что сказать.

– Сейчас он отделает меня, – сказал Джордж, глядя в мою сторону. – Под орех.

– А мне кажется, он снова хочет расписать нам свое сражение с бандитами Винкмана, – возразила я. – Ту самую битву, которую мы с тобой пропустили.

– Ну да, сейчас скажет, что он в одиночку уложил четырех бугаев.

– Нет-нет, их было всего трое, хотя одного из них вполне можно считать за двоих – такой он огромный. Но я о другом. Я много раздумывал о деле, которое мы с вами только что закончили. Пока шло расследование, всем безумно хотелось раскрыть тайны зеркала. Джоплину, Киппсу, нам. Мы все были одержимы этим желанием. И Барнс тоже. Пожалуй, только Винкмана можно исключить – ему не было никакого дела до этого зеркала, он просто хотел его продать. Хотя и он понимал при этом, что зеркало – вещь таинственная, уникальная, а значит, дорогая. – Локвуд уставился на стол, словно приводя в порядок свои мысли. – Ну ладно. Короче говоря…

– С твоего позволения, – сказала я и, подмигнув Джорджу, откусила лепешку.

– …короче говоря, я пришел к выводу, что от секретов и тайн одни лишь неприятности. Хранить тайны – значит усложнять себе жизнь. Одним словом, я принял решение. Я хочу вам кое-что показать.

Я перестала жевать.

– О Боже, неужели у тебя на теле есть неприличные татуировки? – ахнул Джордж. – Не надо, не показывай, я до сих пор еще не забыл тех, что были у Карвера.

– Нет-нет, это не татуировки, – успокоил его Локвуд. Он улыбнулся, но улыбка у него получилась довольно грустной. – Если вы ничем не заняты, я покажу вам это прямо сейчас.

Он поднялся и направился к выходу. Мы с Джорджем неожиданно присмирели, притихли, тоже встали и пошли следом за Локвудом. Джордж пристально взглянул на меня. Я почувствовала, что у меня задрожали руки.

Мы покинули офис с его столами и льющимися в окна потоками солнечного света. Поднялись по железной винтовой лестнице, оставляя внизу под собой корзины с грязным бельем и веревки, на которых сушилась выстиранная одежда, вошли на кухню, где до сих пор валялись остатки вчерашнего позднего ужина и громоздились немытые тарелки. Прошли через кухню в холл с настеленным на полу новым арабским ковром. Миновали стеллажи с ритуальными масками и трещотками для изгнания злых духов, повернули к лестнице и снова начали подниматься наверх. Мимо проплыла вешалка, закрытая дверь гостиной, открытая дверь библиотеки… Мне казалось, что все это я вижу впервые, что эти самые обычные, знакомые вещи в любую секунду могут стать другими, странным образом изменить свое значение, приобрести иной смысл – и это будет зависеть от того, что нам сейчас предстоит увидеть.