Шепот гремучей лощины

Он и вернул, а потом с почти равнодушным интересом наблюдал, как Гремучая лощина рождает еще одно не-живое, как выбирается на божий свет трехглавая тварь. Сначала тварь, потому что без плоти и шкуры, а потом уже совершенно ясно, что псина. Удивительная трехголовая псина. Две головы ничего, а третья не удалась. Как говорится, ни кожи, ни рожи, одна лишь черепушка. Кем бы ни была диковинная зверушка, а тетю Олю признала за хозяйку, потянулась к ней всеми тремя своими головами. А та обхватила зверушку за мощную шею и защелкнула на этой шее ошейник. Для чего? Зачем? Григорию это было без разницы, проще он стал относиться к жизни. И раньше-то не особо мудрствовал, а теперь и вовсе…

С тетей Олей, которая умирала, и в том не было у Григория никаких сомнений, поговорить хотелось о многом, о многом ее расспросить. Но времени хватило лишь на обещание. Раздавать обещания Григорий был горазд еще при жизни. Что ж и сейчас не пообещать? Да и что еще остается делать в этой дыре? Для чего он заново народился? Вот сейчас они с Горынычем, зверюшкой трехглавой, все порешают. Но сначала найдут Митяя! Митяй – вот сейчас что самое главное! Тетя Оля обещала, но обещание свое не сдержала, ну и он пообещает. С него не убудет. Тем более детишки, небось, где-то вместе. Найдет Митяя, а там, глядишь, и Танюшка отыщется.

Вот никогда Григорий себе не врал, а сейчас соврал… Знал ведь, что нет Танюшки с Митяем, что не с пацанами она, а с фон Клейстом. Новая теперь у упыря появилась игрушка.

Ничего-ничего, игрушку они с Горынычем у фашистской нечисти отберут. Найдут Митяя, убедятся, что с ним все хорошо, и начнут наводить порядок в Гремучем ручье. До утра, глядишь, и управятся.

Вот так Григорий все для себя решил. Да только не принял во внимание еще одного игрока. Горыныч не желал искать Митяя, Горыныч рвался искать Танюшку. И остановить эту трехголовую монстру Григорий был не в силах.

– Да куда ж ты прешь, костяная башка?! – Он кричал, упирался пятками в землю и землю эту пятками вспахивал, потому что Горыныч не слушался и не останавливался. Горыныч рвался в перед и рвал из сустава руку.

Пришлось бежать следом. Проще, наверное, было бы пса отпустить, но не додумался. Так и мчался следом, проклиная все вокруг. А чего добились? А ничего они не добились! Вылетели на всех порах к распахнутым настежь воротам, выскочили на подъездную аллею, чтобы вдохнуть бензиновые пары. Сбежал упырина! Сбежал и Танюшку с собой увез. Зачем ему девчонка – отдельный вопрос. Думать над ним не хочется, потому что страшно, потому что тогда придется думать над тем, зачем ему был нужен Митяй…

– Все, Горыныч, тпру! – крикнул Григорий и уже обеими руками ухватился за ошейник. – Не догоним! На машине уехал гад!

Горыныч неожиданно остановился, посмотрел на Григория красными глазюками, многозначительно клацнул зубами прямо у его руки.

– Ну тебя! – Григорий разжал пальцы, отпуская зверя на волю. – Попробуй догони. Как набегаешься, возвращайся. – Он подумал, потом добавил: – А можешь и не возвращаться. Что мне с тобой таким?..

Горыныч не дослушал, черной молнией бросился вслед давно уже уехавшему из усадьбы автомобилю. Григорий постоял в замешательстве несколько секунд, а потом тоже бросился бежать. Он летел через усадьбу мимо казармы, мимо хозяйского дома, из окон которого доносились веселые голоса и звук фортепьяно. Пока бежал, успел мельком подивиться такому веселью, тому, что никто не пытается потушить пожар. Солдаты спят, бургомистр со свитой веселится… Пробегая мимо столовой, притормозил. В окне кухни горела свеча. Большего Григорий не разглядел, но проверить, как там Шура, будет нелишним.

Шура спала, положив голову на стол. Он точно знал, что она спит, а не умерла. Слышал биение ее сердца. Нет, все-таки это не сон в чистом виде. Слишком редкое сердцебиение. Не такое, как у него, но все равно необычное. Что это? Упыриный морок?

Григорий вошел в комнату, тронул Шуру за плечо. Та встрепенулась, схватилась за лежащую на столе скалку, замахнулась. Руку он перехватил, скалку отобрал, заглянул в сонные Шурины глаза, увидел остатки морока.

– Ты?.. – Шура покачала головой, стряхивая эти остатки, как собака стряхивает воду с шерсти. – Слава богу, Гриня! А я уже подумала…

– Потом! – Он не дал ей договорить, не было у него на это времени. – Шура, буди ребят, уводи из усадьбы!

– Но как же?

Шура была хорошей женщиной, смелой и честной, но соображала на нынешний Гринин взгляд слишком медленно.

– Говорю, буди ребят и уводи из усадьбы. Главные ворота открыты, часовых я не увидел. Но вы там все равно поосторожнее.

– Но как же без разрешения? – Взгляд Шуры сделался наконец ясным и острым. – Кто нас выпустит без разрешения фон Клейста и этой… ведьмы? Гриня, а чем это пахнет?! – Она встрепенулась, завертела головой. – Горит что-то? Пожар у нас?!

– Горит. – Он уже пятился к выходу. – Горит, и тушить пожар никто не собирается. Будешь медлить, перекинется на домик для прислуги, ребятки пропадут.