Шепот гремучей лощины

– Я пока не решил, но сдается мне, пользы от него будет больше, чем вреда. Какая-никакая, а защита.

– Какая-никакая… – хмыкнул Сева.

– Он обратно под землю не уйдет, пока Танюшку не отыщет. Это я про него уже понял. А он понял, что со мной ее отыскать будет легче. Я ж говорю, умная тварь.

– И приметная. – Митяй выглянул в окно, поежился.

– Разберемся. В город его с собой не потащим – это ясное дело, но в лесу и в лощине он нам еще может пригодиться. Ну, наелись? – Он обвел пацанов внимательным взглядом. Те кивнули в ответ. – Тогда пайку я убираю. Неизвестно, сколько нам еще придется…

– А он чем питается? – спросил Сева, кивнув в сторону окна.

– А он уже на неделю вперед наелся. – Перед глазами встала сначала казарма, потом разгромленная, залитая кровью гостиная. – Может, даже на годы. Ладно, ждем, когда рассветет, и выдвигаемся.

– Вы отдохнуть не хотите? – снова спросил Сева. – Вы же тоже больше суток на ногах.

А и то верно! На ногах он давно. Вот только ни усталости, ни сонливости не чувствует.

– Прилягу, пожалуй. Через пару часов меня разбудите. И это… без меня пока на двор не ходите. Горыныч – зверюшка умная, но мало ли.

Пару часов он не проспал, а пролежал с закрытыми глазами, прикидывая, как быть дальше, где искать Танюшку. Интуиция, которая до сегодняшнего дня его не подводила, говорила, что искать долго не придется, не уйдет упырина фон Клейст далеко от Гремучего ручья. Слишком уж место хорошее для таких, как он. Да и не только для упырей, если уж начистоту. Тетя Оля в лощине тоже изменилась, помолодела вроде как. И силы ее колдовские именно тут проснулись. Что-то не припоминал Григорий раньше никаких особых сил. Проницательность же не в счет. Училки все проницательные, работа у них такая. И фон Клейст не просто так в усадьбу приперся. Значит, нужно ему что-то. Не только от Танюшки нужно, но и от самого этого места.

Григорий размышлял, а пацаны молчали. За все время, что он притворялся спящим, не перекинулись ни единым словом. Эх, не выходит у них дружбы…

Ровно через два часа Григорий открыл глаза, сказал нарочито бодрым голосом:

– Ну все, ребятки, перекемарил!

Встрепенулись сразу оба. Видно, замаялись сидеть в тишине и неизвестности. Лучше бы сами поспали. За окном все равно еще тьма египетская, светает на болоте долго.

– Выдвигаемся? – тут же спросил Сева.

– Что, не терпится? – Григорий сунул ноги в сапоги, вытащил из кармана пачку папирос.

– Время не терпит, дядя Гриша, – сказал пацан очень серьезно.

– Ну, раз время не терпит, тогда сейчас чайку хлебнем и в путь!

В темноте он нынче ориентировался неплохо, видел не с кошачьей зоркостью, но тоже ничего так. Да и места здешние знал хорошо, сколько раз хаживал сюда с дедом. Если тронуться в путь прямо сейчас, то к рассвету они будут уже в Видово.

Чай пили в полном молчании. Григорий тоже пил, хоть и не хотелось. А осушив кружку до дна, сказал:

– Ну, я пошел с Горынычем договариваться. Вы выходите, как позову.

Спорить пацаны не стали, несмотря на нетерпение.

Горыныч лежал на том же месте, где они оставили его несколько часов назад. При появлении Григория он вскинул все три головы, оскалился тремя пастями.

– Свои, – сказал Григорий, закуривая. – Ну, как ты тут, зверь нездешний?

Зверь тихо рыкнул в ответ.

– Понимаю, заждался. Только и ты меня пойми – не получится тут с наскока, не те времена. Это раньше сабли, шпаги и мечи, а сейчас пистолеты, автоматы, гранаты. Другое оружие. Понимаешь?

Если и понимал, то виду не подавал, просто смотрел и слушал.

– В казарме и в усадьбе тебе, считай, повезло. Они там все под мороком были. Солдат фон Клейст заморочил, а бургомистра со свитой ведьма. А вот если бы палить начали? Если б из автомата в тебя? Я, конечно, не до конца понимаю, что ты за тварь такая, но судя по тому, что одной башки у тебя уже нету, не такой уж ты и неуязвимый. Поэтому давай-ка, Горыныч, побережемся. Как говорится, береженного и бог бережет. Усек?

То ли показалось, то ли средняя голова и в самом деле кивнула ему в ответ. Средняя голова нравилась ему больше остальных, казалась посмышленее, что ли.

– Вот и хорошо. А теперь главное, Горыныч, пацанов моих трогать не смей. Они такому, как ты, ясное дело, не хозяева, но и не враги. Если будет у тебя такая возможность и желание, так присмотри и за ними. Танюшка, твоя настоящая хозяйка, очень за этих оболтусов переживала. Переживает. – Тут же поправил он себя, а потом спросил: – Ну, понял?

Теперь кивнули сразу три головы. Значит, не почудилось прошлый раз. Умная зверюшка! Умная и учится быстро.

– Спасибо! – сказал Григорий с чувством, а потом добавил: – Полежи-ка еще чуток, а я заберу кое-что.

Охотничье дедово ружье было спрятано в схроне вместе с патронами. Схрон специально делался надежным и сухим, чтобы ничего не заржавело и не отсырело, чтобы, как только возникнет нужда, сразу пошло в дело. Нужда возникла. Пригодился дедов схрон. А пацаны – вот же дурачье! – уже высунулись из двери. Горынычу только лапой махнуть, и не станет пацанов. Но Горыныч лапой не махал, лежал смирно, лишь поглядывал искоса.