Шепот мертвецов

Гэвин выпучил глаза. Дрожащие губы приоткрылись, и с них сорвался единственный звук – испуганный скулеж.

– Но в другом ты ошибся. Я в Блайти не случайно. У меня здесь есть дело. И я кое-что знаю. – Кира наклонилась так близко, что увидела, как зрачки Гэвина сузились от страха. – Я знаю твой секрет. Я видела, что ты сделал с человеком на мосту. Убийца.

Он открывал и закрывал рот, словно рыба, выброшенная на сушу.

– Ты думал, что никто ничего не видел, никто никогда не узнает. Но я видела. Я видела все.

– Пожалуйста, – прохрипел Гэвин. – Это не… я не…

– Это ты. Ты собирался ставить ловушки в лесу, но тебе надоело убивать только животных, не так ли? И ты его столкнул. Ты оставил на мосту его бутылку и пошел домой, думая, что никто ничего не заподозрит.

Гэвин издал странный звук, нечто среднее между всхлипом и визгом.

– Мне жаль. Это было тупо. Я был таким идиотом… я не хотел… не должен был…

Кира почувствовала волну отвращения. Она обвинила его в том, что он отнял у человека жизнь, но Гэвин продолжал говорить о себе. Он сожалел не о своем поступке, а только о том, что пойман.

Кира могла отплатить ему той же монетой. Надави она чуть сильнее, и он нырнет с головой. Даже если это не тот водоем, где он утопил старика, – берега здесь все же не такие широкие, – Кира почти не сомневалась, что ручей течет через Блайти и сливается с другими, впадая в реку, протекавшую под каменным мостом.

Рука Киры дернулась, и запрокинутая голова Гэвина ушла под воду выше ушей. Еще немного – и под водой окажутся и нос, и рот. Жизнь за жизнь. Правосудие. В некотором роде.

Гнев и боль вдруг исчезли. Кира сказала Гэвину, что послана в Блайти с определенной целью, но это была всего лишь ложь, чтобы напугать его. Она не знала, почему она здесь, или кем была раньше, или сколько грехов сама совершила в прошлой жизни. Наказывать Гэвина – не ее дело, как бы он этого ни заслуживал. От осознания, что она чуть не убила его, да еще так быстро, ее прошиб холодный пот. Накатила тошнота.

Кира вытащила голову Гэвина из воды ровно настолько, чтобы он мог слышать, и заговорила – медленно, чтобы он ни слова не пропустил:

– Теперь я буду за тобой наблюдать. Ты ничего от меня не скроешь, и это первое и последнее предупреждение. Ты оставишь меня в покое. Ты не полезешь ни к Зои, ни к Мейсону. Больше никаких ловушек, никаких драк. Никакого вреда этому городу.

Ее рука дрожала. На лезвии ножа выступила капля крови, и Гэвин зажмурился.

– Если ты станешь проблемой для меня или моих друзей, я до тебя доберусь, – последние слова Кира произнесла с особым нажимом. – Не думай, что я этого не смогу.

– Пожалуйста, – снова взмолился Гэвин.

Кира удерживала его еще секунду, наблюдая, как вода струится вокруг его головы, тянет за волосы, потом убрала нож и отодвинулась. Гэвин выпустил ее куртку из рук и поспешил выползти на берег.

– Помни, как много я знаю, – проговорила Кира. – А теперь убирайся.

Гэвин уставился на нее огромными растерянными глазами и, кое-как поднявшись в грязи, на дрожащих ногах бросился в лес.

Кира слушала, как он ломится сквозь чащу. Когда звуки его панического бегства стихли, она привалилась к дереву, сунула нож в карман и закрыла лицо руками.

«Я хотела его убить… – На глаза ей навернулись слезы, и их оказалось очень, очень трудно сдержать. – Я думала, что убить его – хорошая мысль».

Она уставилась на свои руки. Пальцы так уверенно держали нож, ей почти не терпелось вскрыть Гэвину горлу.

«Кто же я такая?»

Глава 27

Кира не знала, как долго стояла, прислонившись к дереву, и смотрела, как с кончиков пальцев падают капли дождя. Течение времени она осознавала смутно. Наконец холод напомнил о себе, и она подняла глаза. Дождь еще моросил, но из-за плотных облаков поднималось солнце – уже светило, но еще не грело.

Кира сняла куртку. Нож Гэвина рассек и кожу, и хлопковую футболку под ней. Кожу можно было зашить, а вот футболка оказалась испорчена, поэтому Кира оторвала рукав и перевязала свежий порез. Нож попал чуть ниже первой раны. Удобно – можно обрабатывать и перевязывать их одновременно. Она не знала, сколько крови потеряла. Голова кружилась умеренно, так что дело обстояло не так уж плохо.

Вторая половина подъездной дороги показалась Кире самым длинным путешествием в ее жизни. Она даже подумывала, не заглянуть ли по пути к Эдиджу, но тот ничем не смог бы ей помочь и только волновался бы. И Кира решила не будить его.

Когда она пересекла границу «своего» кладбища, ее окутал привычный холод. Вокруг царила полная тишина, клубился густой туман. Пройдя мимо домика, Кира отыскала знакомый ряд надгробий у самого леса. Остановилась перед тем, на котором было написано: «Эмма Картидж, 1955–1981».

– Эмма! – ее голос прозвучал хрипло.

Стоять было слишком тяжело, ноги подогнулись, и Кира рухнула на колени. А затем напрягла «второе зрение».

Из тумана выступила прозрачная фигура. Эмма стояла за своей надгробной плитой, держась за нее длинными пальцами, и смотрела на Киру. Окровавленное лицо было полно тревоги.