Шепот мертвых

Я указал на склон в том направлении, откуда вроде бы прилетел ветерок.

– Думаю, это там.

Ни слова не говоря, Пол двинулся сквозь чащу. Я взглянул напоследок на машину, а потом поспешил за ним. Идти было трудно. Тут не было ни тропинки, ни прохода, а наша с Полом одежда мало годилась для прогулки по чаще. Ветки цеплялись за нас, пока мы пробирались по неровной земле, а заросли кустарников не позволяли идти по прямой. Какое-то время ориентиром служила машина, но как только она пропала из вида, дальше мы могли двигаться только наугад.

– Если зайдем еще дальше, то заблудимся, – отдуваясь, сказал я, когда Пол остановился, чтобы отцепить пиджак от низкой ветки. – Бесполезно просто бродить тут, не зная, куда идем.

Пол внимательно оглядел окружающие нас деревья, закусив губу. Его грудь то вздымалась, то опускалась. Как бы отчаянно ни цеплялся за все, что могло привести его к Йорку и Сэм, он не хуже меня понимал, что уловленный нами запах вполне мог исходить от какой-то падали.

Но прежде чем кто-то из нас успел сказать что-то еще, ветви вокруг зашевелились под очередным порывом ветра. Мы переглянулись, снова уловив знакомый запах, ставший куда крепче.

Если это и падаль, то сдохло что-то очень большое.

Пол подобрал горсть упавшей хвои и подбросил в воздух, глядя, куда их понесет.

– Туда.

Мы пошли дальше, на сей раз более уверенно. Запах разложения стал вполне различим, даже когда ветерок стихал. Чтобы это унюхать, не нужен никакой детектор, Том. Будто в подтверждение того, что мы идем в правильном направлении, я услышал металлическое жужжание крыльев, когда над головой между деревьями промчалась стрекоза.

А потом мы увидели ограждение.

Оно было частично скрыто за елками и кустами. Восьмифутовый деревянный забор с пущенной поверху колючей проволокой. Доски сгнили, а перед ним виднелись остатки еще более древней сетки-рабицы, ржавой и провисшей.

Пока мы пробирались вдоль ограждения, Пол бурлил чуть ли не лихорадочной энергией. Немного дальше в заборе оказались встроенные старые каменные воротные столбы, проход был забит досками. Территория за ними была заросшей, но глубокие параллельные канавки еще различались.

– Дорожная колея, – сказал Пол. – Раз есть ворота, значит, когда-то была и дорога. Может, та самая, по которой мы приехали.

Если и так, то ею не пользовались уже очень давно.

Запах разложения стал еще сильнее, но ни один из нас не стал это комментировать. Не было необходимости. Пол перешагнул через провисшую сетку и взялся за доску. Раздался отчетливый треск, и кусок сгнившей деревяшки остался у него в руке.

– Погоди, нужно сказать Гарднеру. – Я полез за мобильником.

– И что мы ему скажем? – Он потянул за доску забора, крякнув от усилия. – Думаешь, он все бросит и примчится сюда лишь потому, что мы тут унюхали какую-то падаль?

Он принялся пинать доску, пока та не сломалась, а затем активно взялся за соседнюю, с громким треском вырвав ее вместе с упрямым гвоздем. С той стороны забора в дырку просунулись ветки, не позволяя увидеть, что там за ней. Отодрав последние остатки деревяшки, Пол коротко глянул на меня.

– Ты не обязан идти со мной.

Он начал протискиваться в щель. И буквально в считанные мгновения только качающиеся ветки указывали на то место, где он был.

Я помедлил. Никто не знает, что мы тут, а одному лишь Богу известно, что скрывается за этим забором. Но я не мог оставить Пола одного.

Я просочился в щель следом за ним.

У меня чуть сердце не выскочило из груди, когда что-то схватило меня за пиджак. Я в панике задергался, пока не сообразил, что попросту зацепился за гвоздь. Высвободившись, я двинулся дальше. По эту сторону кусты подходили прямо к самому забору. Впереди меня с треском и шумом сквозь них продирался Пол. Я старался идти по его следам, прикрывая глаза рукой от хлещущих веток.

А потом я вышел на чистое пространство и чуть не налетел на Пола.

Мы оказались в большом саду. Точнее, в том, что некогда было садом. Теперь он превратился в заросшую чащу. Декоративные кусты и деревья без надлежащего ухода разрослись и перемешались в борьбе за пространство. Мы стояли в тени большой магнолии, ее восковые цветы издавали сладкий приятный аромат. Прямо перед нами рос старый ракитник «золотой дождь», толстые ветви которого были усажены желтыми почками.

А за ним находился пруд.

Должно быть, когда-то он был украшением сада, но теперь зарос и гнил. Края потихоньку высыхали, его душил камыш, воду затянула вязкая зеленая тина. Над поверхностью пруда роились тучи мошек, как пыльца на солнце.

На них охотились стрекозы.

Стрекоз тут были десятки. Сотни. Воздух гудел от их крыльев. То там, то сям я видел яркие тельца других, более мелких стрекоз, но царили полосатые коромысла. Их глаза сверкали как сапфиры, когда они вели свой замысловатый танец над водой.