Шепот осени

Утром следующего дня, когда все остальные отправились на уроки, Диму вызвали в кабинет заведующей. Первое, что ему пришло на ум: кто-то его сдал! Наверняка это был тот, кому не досталось пирожков. Радовало, что этот «кто-то» был не из его комнаты, так как с ними он поделился. Выходит, был кто-то еще, кто прознал про выпечку Ларисы и наябедничал Тамаре Григорьевне.

Он постучал в дверь и только после громкого «Войдите!», повернул ручку.

В кабинете, напротив заведующей, сидели Михаил и Лариса. Его опасения оправдались. Их кто-то сдал. Он-то думал, что наказание последует только для него, а оказалось гораздо хуже — этих двоих тоже отчитают за безобидный добрый поступок. Дима решил взять полностью вину на себя.

— Тамара Григорьевна, не ругайте их, пожалуйста.

— Не ругать? — искренне удивилась заведующая. — Да я их благодарить должна! Очень скоро они избавят тебя от нас и нас от тебя!

Дима совершенно не понял, что она хотела этим сказать, а потому продолжил:

— Это только моя вина! Я готов понести наказание!

— И что же ты сделал?! — уже посуровела Тамара Григорьевна, крепко сжав ручку между пальцами, отчего те даже побелели.

«Как, что я сделал? Разве вы не знаете?»

Судя по выражению лица, заведующая и вправду ничего не знала. А это значило, что Михаил и Лариса были здесь совсем по другому поводу. А он чуть было не проболтался!

— Я…

— Ну?!

— Я не сделал домашнее задание по русскому языку, — выпалил он первое, что ему пришло в голову.

— Теперь это не моя забота, а этих двоих. — Кивок в сторону неофита и его девушки. — Вы уверены, что он именно тот, кто вам нужен? Может, подыщите более ответственного ребенка? И лучше всего — девочку. Они покладистей, да и помощницы из них лучше. Не то, что от этих проказников.

— Мы уверены! — настоял на своем Михаил, после чего повернул голову и улыбнулся Диме.

— Ну, смотрите. — Тамара Григорьевна постучала ручкой по столу, после чего добавила: — Дети — это не игрушка бля взрослых. Их не выбросишь в помойку, когда устанешь от них. Можно, конечно, вернуть обратно в приют, но тогда вы нанесете им сильную психологическую травму.

Дима начал понимать, что собственно происходило перед ним и почему его вызвали в кабинет. Понимал, но боялся верить. С одной стороны, он был не готов к усыновлению. С другой — он был рад, что будет жить не с незнакомыми ему людьми, а со своим другом Михаилом и его девушкой (а может, женой) Ларисой, которая вкусно готовила.

— Не беспокойтесь, этого не произойдет, — произнесла Лариса и тоже одарила Диму своей улыбкой. — Мы вчера хорошо все обдумали с Мишей и решили, что хотим этого больше всего на свете.

— Ну, а ты, Степин, что скажешь?! — как всегда громко задала вопрос заведующая приютом. — Готов стать членом новой семьи?

Для Димы это оказался сложный вопрос. Вначале он решил, что положительным ответом предаст память об умерших родителях. Затем пришел к выводу, что родители не хотели бы для него дальнейшего проживания в приюте. Потом, его вновь посетили мысли о предательстве, на этот раз по отношению к друзьям из приюта — они ведь останутся здесь и, возможно, никогда не найдут себе новых семей. Под конец, Дима задался вопросом: а чего он хочет сам? Может, стоило подумать в первую очередь о себе, а не об окружающих?

— Да, — кивнул он и сразу же понял, что именно такой ответ был единственно правильным. — Я хочу стать частью семью Михаила и Ларисы.

Молодые родители заликовали и крепко обнялись.

* * *

Как оказалось, самым сложным было не ответить утвердительно на вопрос заведующей, а рассказать обо всем своим друзьям. Он тянул до вечера. Была даже мысль рассказать все в самый последний день, ведь до самого усыновления, должны были быть соблюдены все формальности. А это могло занять не одну неделю, несмотря даже на то, что Михаил и Лариса уже давно подготовили все нужные документы, но все никак не могли остановить свой выбор на определенном ребенке.

Когда он озвучил новость, первым его поздравил Петька. Он подошел к Диме и крепко обнял.

— Я рад за тебя. Очень! Мы знакомы уже сколько?…

— Почти месяц.

— А мне кажется, что я знаком с тобой с самого раннего детства. Я буду скучать.

— Я тоже, Петь.

Затем подошел Стас и тоже обнял.

— Мне будет не хватать тебя. Не так сильно, как Ларисиных пирожков, но все же…

Они засмеялись и отстранились друг от друга.

Последним поднялся с края постели Гена. По его лицу нельзя было определить: рад он был за Диму или же нет. Он протянул руку и Степин пожал ее.

— Когда ты переберешься к ним?

— Пока не знаю. Но точно не завтра. Они все документы давно уже подготовили, да только долго не могли остановить свой выбор на ком-то определенном.

— Счастливчик, значит. — Наконец, губ Генки коснулась улыбка. Недобрая такая улыбка. Она была не угрожающей, скорее — плохо скрывающей зависть.

— Желаю удачи. Это хорошо, что тебя не коснулось проклятие вызванного нами духа.

Такого Дима не ожидал услышать.

— Ты о чем?

— Не важно. Это тебя уже не касается.