Шепот пепла

– Значит, в другой раз этим займусь, – без тени огорчения отозвался Элиас. – По чесноку говоря, я как-то расхотел уже прималем быть. Натерпелся, знаешь ли. А с тобой я больше из-за воды шел. Дальше нам не по пути. Я бы сразу у реки остался, но там людей труднее найти, а тут уж точно не пропущу.

Калека закрыл глаза, уговаривая себя не думать о пропасти и предстоящем одиночестве. Он рисковал не успеть добраться до Зехмы, опередив снег. Теперь бесполезно искать сестру с помощью духа. Она слишком далеко, и дотянуться уже не выйдет.

Ущелье дурно влияло на Астре. Сердце сдавливало от непонятной боли. Он долго ворочался, потом не выдержал и беззвучно заплакал по тем, кому не довелось получить скорби. По братьям и сестрам, чьи жизни оборвались совсем рядом. Калека слышал тихий шепот пепла, осевшего на камнях и слоистых стенах, где покоились тела. Души навсегда рассеялись в песке и трещинах. В мочалках сухой травы и тумане. Толпы брошенных детей окружили Астре. Они не корили его за везение, просто радовались брату. Рассказывали мечты о непрожитых жизнях, гладили сквозняками, забивались под пальцы горькой пылью и грустили о тех, кому предстояло присоединиться к ним.

Они шептали, заполняя уши несвязным многоголосием, а может, это ветер шутил над калекой. Астре корчился, становясь все меньше, втискиваясь между камнями, как жук перед бурей. Цель поедала его. Он здесь, но ничего не сделал. Он жив, но никому не помог. Будут новые смерти, пепел осядет на дно ущелья множеством свежих слоев. Астре ненавидел это место, черное солнце, родителей, прималей и самого себя. Тысячи чувств клокотали в нем, словно вода в гейзере, но он источал только жалкие брызги слез, не в силах обрушиться яростным ливнем на головы тех, кто избавился от собственных детей.

Сутки прошли томительно и бессонно. Астре так измучился, что на исходе затмения не смог продолжить путь и решил остаться в убежище еще на одну ночь. Элиас радовался, кормил его рыбой и ненавязчиво просил воды. Под утро Астре наконец задремал, и шепот мертвых стал оглушителен. Калека проснулся, когда плотную завесу сбивчивых слов прорвали настоящие, живые голоса. Они напугали призраков. Души спрятались на дне оврага и в щелях каменной гряды. Стало тихо.

Астре растолкал Элиаса и зажал ему рот ладонью.

– Ты слышишь? – спросил он.

Парень не сразу сообразил, чего от него хотят, потом подскочил, ударившись макушкой о низкий потолок. Даже не ойкнув и не прикоснувшись к ушибу, он толкнул щит и вывалился наружу. Астре остался в убежище. Ему не нужно было видеть, чтобы знать – это примали. Их пятеро. На каждого по родителю и ребенку. Всего пятнадцать человек.

Мертвые плакали на дне ущелья и просили ветер уложить их так, чтобы братьям и сестрам было не больно ударяться оземь. Астре погрузился в тяжелое мрачное оцепенение от культей до кончиков вздыбленных волос. Он не мог пошевелиться и зажать уши, чтобы не слышать звук падения.

– Ого! – выдохнул Элиас, нагнувшись. – Там целая толпа! Вот везение! Я знал, что зимой они группами ходят, но чтобы сразу столько! Ну, бывай, парень. Ты пока не вылезай, они тут не задержатся, сразу обратно пойдут.

И он прикрыл Астре щитом, а сам остался стоять неподалеку. Прежде чем родители скинут ношу, примали должны были произнести молитву черному солнцу и попросить ущелье принять грехи. Элиас здраво решил не мешать и подождать в сторонке. Он наблюдал за пришлыми с любопытством, не испытывая ни капли ужаса и гнева, свалившегося на Астре. Песок в ладонях калеки стал мокрым от пота. Надо было уйти сразу после затмения. Наплевать на усталость и выбросить надежду на Элиаса. Тогда все это творилось бы позади, а не в двух шагах от него. Там пятеро прималей и пятеро взрослых мужчин. Что сможет против них один калека? Как уговорит? Силы голоса не хватит даже на одного.

Астре запустил пальцы в волосы. На лицо посыпались крупинки. Он заткнул уши, чтобы не слышать шепот. Мертвые пели детям панихиду. Грустную и протяжную, как сама осень.

– Я ничего не смогу сделать, – сказал Астре, стиснув зубы. – Я ничего не смогу, не мучай меня. Мне некуда деть твою злость.

Трус. Несчастный трус, который даже не попытался.

– Мне нужно добраться до Сиины, – взмолился Астре, обращаясь к совести. – Пожалуйста! Они ведь убьют меня сейчас!

Бесполезно. Огненный шар Цели выжигал ему нутро. Калека восстановил дыхание и освободил проход. Элиас не заметил его. Он выглядывал из-за гряды, наблюдая за пришлыми. Примали дочитывали молитву-приговор, Астре двинулся им навстречу, но остановился достаточно далеко. Ему казалось, стоит приблизиться и его столкнут в пропасть, даже не выслушав.

Рассвет уже вспыхнул на горизонте, но не растворил спрятанный в глубине ущелья туман. Он клубился среди слоистых стен, закрывая серое дно пропасти, и Астре подумал, что порченые упадут в облака.