Шепот под землей

Ванная комната сияла столь же идеальной чистотой. Однако я надеялся, что неведомая домработница все же не стала переступать последнюю черту приватности и заходить в спальни. И был прав, судя по запаху грязных носков и марихуаны, который я ощутил в меньшей из двух спален. Принадлежала она, видимо, Заку. Одежда, разбросанная по комнате, в основном была отечественных брендов, а под кроватью обнаружился бульбулятор – хитрая конструкция, сделанная из плексигласовой трубки при помощи паяльника. Сумку для вещей я нашел одну-единственную – спортивную, с потрепанными лямками и в пятнах на дне снаружи. Осторожно понюхал. Похоже, недавно стирали, но, помимо запаха стирального порошка, от нее едва заметно тянуло чем-то противным. Папа сказал бы, что бомжом.

Но чем здесь не пахло ни в каком смысле, так это магией. Я развернулся и вышел. И столкнулся на лестнице с Гулид.

– Ни дневника, ни записной книжки, – пожаловалась та, – видно, у него все было в телефоне. Нашла пару писем, присланных авиапочтой. Наверно, от матери – там тот же адрес, что и на правах.

Она сказала, что свяжется с полицией штата Нью-Йорк, попросит позвонить родственникам. Я спросил, где она возьмет контакты.

– А интернет на что?

– Нет, так не пойдет, – возразил я, но она не среагировала. – Думаю, владелец дома захочет познакомиться с Заком поближе, особенно если выяснится, что алиби у него нет.

– Почему это?

– Я сомневаюсь, что он где-то учится. Похоже, он вообще какое-то время жил на улице.

Гулид криво усмехнулась.

– Ну все, тогда однозначно злодей.

– А ты уже пробила его по общей базе?

– Питер, это мое дело. А твое – искать магические вещоки, или что вы там ищете?

Она улыбнулась, желая показать, что это наполовину шутка. Но только наполовину. Так что я оставил ее заниматься своим делом и пошел в спальню Джеймса, надеясь хоть там обнаружить какую-нибудь сверхъестественную фигню.

Увы, меня ждало разочарование.

На стенах не висело никаких плакатов, что мне сначала показалось странным. Но Джеймсу Галлахеру было двадцать три – возможно, он уже вышел из того возраста, когда увешивают стены плакатами. А может, собирался повесить что-то более серьезное: у стены пачкой стояли несколько картин в рамках. В основном городские пейзажи, причем местные: я узнал на одной из картин Портобелло-роуд. На сувенирный ширпотреб они совсем не походили, и я понял, что, возможно, их написал сам Джеймс, хотя стиль был малость старомодным для современного студента-художника. Смятая постель выглядела свежей, край одеяла без пододеяльника был отогнут. На прикроватном столике высилась стопка книг по искусству, но не альбомов с картинками, а серьезных фундаментальных трудов: искусство соцреализма, сборник агиток тридцатых годов, историческая подборка плакатов с лондонским метро, а также фолиант под названием «Наше Время – искусство и мысль с девяностых годов». Только две книги не касались искусства: объемистая «Лондонская трилогия» Колина Макиннеса и справочник «Пятьдесят признаков психического расстройства». Я взял его в руки, перевернул корешком вверх и несколько раз встряхнул, но он упорно не раскрывался на одних и тех же страницах и не выдавал, соответственно, наиболее зачитанные места.

Что Джеймс искал в этом справочнике? Темы для работ? Или опасался за свое – а может, чье-то еще – психическое состояние? Страницы были совсем свежие, незамусоленные, значит, книгу купили недавно. Может, это Зак его так встревожил?

Я еще раз оглядел комнату. Ничего оккультного, никаких намеков на мистику. Ни малейшего отголоска вестигиев, кроме обычного городского фона. Классический пример того, что я в последнее время привык называть обратным законом магической пользы. То есть вероятность обнаружить какие-либо магические предметы или явления обратно пропорциональна пользе, которую они, мать их, могли бы принести, если б их нашли.

А вообще магический отголосок убийства, каким бы он ни был, запросто мог прицепиться не к жертве, а к преступнику. Лучше б я остался в тоннеле метро, с сержантом Кумаром и поисковой группой.

И конечно, стоило подумать об этом, как искомое нашлось – пять минут спустя, когда мы спустились побеседовать с Заком.

Тот к моему возвращению уже успел облачиться в футболку и штаны от спортивного костюма. Cидел, слегка сгорбившись, за кухонным столом и давал показания Кэри. Гулид заняла стратегическую позицию, прислонившись к кухонному шкафчику в деревенском стиле, и наблюдала за Заком, оставаясь в поле его бокового зрения. Внимательно вглядывалась в его лицо и хмурилась – наверняка тоже видела в спальне психиатрический справочник.

На столе меня ждал кофе. Я сел рядом с Кэри и расслабился: откинулся на спинку, взял чашку и сделал большой глоток. Мы попросили Зака перечислить все свои действия за последние сутки. У него тряслись руки, и он неосознанно раскачивался на стуле. Полезно, когда свидетель немного нервничает, но все хорошо в меру.