Шепот под землей

– Бывший квартирант Джеймса Галлахера, – кивнул Найтингейл. – Лесли ввела меня в курс дела вчера вечером, пока мы смотрели регби.

– У него есть какая-то тайна. По крайней мере, он так говорит.

– Дайте-ка угадаю, – сказал Найтингейл. – Он демифейри?

– Если это значит «полуэльф», то да. Но как вы узнали?

Дожевав тост, Найтингейл сказал:

– Кажется, я знал его отца. А может быть, деда – с народом фей трудно утверждать наверняка.

– Вы мне о них ничего не рассказывали, – заметил я. – Кто они такие, если конкретно?

– Ничего о них сказать нельзя. «Народ фей» – это просто общее название, как «иностранцы» или «варвары». Фактически оно обозначает людей, которые не являются людьми в полной мере.

Я оглянулся – тот, отчаявшись уместить все на одной тарелке, взял-таки две. Тоби подкрался и сел в радиусе возможного полета сосиски – на всякий случай.

– Вроде Рек?

– Фейри гораздо менее могущественны, – пояснил Найтингейл, – но более своевольны. Батюшка Темза при желании мог бы, наверно, затопить Оксфорд, однако ему и в голову не придет так серьезно нарушать законы природы. Феи же капризны, проказливы, однако не опаснее воришек-карманников.

Наверняка что-то цитирует, подумал я.

– Они чаще встречаются в сельской местности, нежели в городах.

Зак притащил свои две тарелки, сел за стол и, коротко представившись Найтингейлу, принялся наворачивать. Чтобы столько есть и при этом оставаться тощим, надо сжигать калории, как скаковая лошадь. Интересно, это норма для человека или такое возможно только у фейри? Вот бы притащить Зака на денек в клинику к доктору Валиду, подумал я. Тот ведь наверняка никогда не исследовал демифей. Интересно было бы узнать, есть ли между нами ощутимые генетические различия. Но доктор говорил, что вариативность генетических признаков и у людей достаточно широка. Чтобы выявить отличия, нужно взять для сравнительного анализа пробы у сотен людей. А если нужен статистически значимый результат, то даже у тысяч.

Недостаточный объем выборки – вот причина, по которой магия никак не может сблизиться с наукой.

Зак ел, не прекращая, все время, пока я рассказывал Найтингейлу о визите Джеймса Галлахера на Повис-сквер и о вестигии, который я там ощутил.

– По описанию напоминает передвижную нелегальную барахолку, – сказал наставник, когда я умолк.

– Назарет?

– Да, только для наших с вами «клиентов». Ты-то наверняка знаешь, где эта барахолка? – спросил он Зака.

– Не-а, начальник, не знаю. У тамошнего народа я сильно не в чести.

– Ну а найти это место сможешь?

– А что мне за это будет?

Найтингейл слегка подался вперед и вдруг, молниеносно схватив Зака за руку, вывернул ладонью вверх. Наверняка сломал бы, если б Зак не вскочил со стула.

– Ты в моем доме, Закари Палмер, ешь за моим столом, и мне все равно, насколько «современным» ты себя возомнил. У тебя передо мной обязательства, которые нельзя не выполнить, и ты это знаешь. А я знаю, что ты знаешь.

С этими словами он улыбнулся и отпустил Зака.

– Я не прошу подвергать себя опасности. Просто найди место и сообщи нам адрес, дальше мы сами.

– Ну можно ж было просто попросить, – сказал Зак, потирая руку.

– Успеешь сегодня к обеду?

– Не вопрос. Но мне понадобится бабло – кататься туда-сюда, на лапу дать кому-нибудь и все такое.

– Сколько?

– Пятерка.

То есть пять сотен. Найтингейл невозмутимо снял серебристый зажим с кармана пиджака, достал оттуда пять полтинников и протянул Заку. Тот прибрал их так стремительно, что я даже не понял куда. И не стал возмущаться, что мало дали.

– Давайте попьем кофе в библиотеке, – предложил Найтингейл.

– Не возражаешь, если мы тебя оставим? – спросил я Зака.

– Не-а. Все будет окей, – ответил он, внимательно разглядывая подносы и выбирая, чего бы еще съесть.

– Невольно задаешься вопросом, – сказал Найтингейл, когда мы вышли из столовой на внутренний балкон, – что случится раньше: он остановится или лопнет?

– Бывают же парадоксальные совпадения, – отозвался я, – теперь мы увидим, что будет, если неудержимая кухарка и ненасытная утроба встретятся под одной крышей!

Общая библиотека – то самое место, где мы с Лесли обычно грызем гранит науки. Там стоят два больших, богато украшенных стола с изогнутыми латунными лампами и царит атмосфера тихого созерцания. Которую мы безбожно нарушаем, надевая наушники всякий раз, когда садимся за книги.

Найтингейл подошел к тем полкам, где, как я помнил, располагались весьма смелые труды по естествознанию. Он некоторое время водил пальцем по корешкам книг, потом достал одну и перевернул несколько страниц.

– Думаю, суждениям Жюля Барбе Д’Оревильи[23] можно доверять. Как у вас с французским?

– Смилуйтесь, – вздохнул я, – дай бог латынь освоить.

– Жаль, – сказал Найтингейл и поставил книгу на место. – Когда-нибудь нам понадобится ее перевести.

Он взял с полки другой том, потоньше, и протянул мне.

– Чарльз Кингсли.

Я глянул название – «О фейри и их обиталищах».

– Не столь всеобъемлющий труд, как Барбе Д’Оревильи, однако вполне надежный как источник. Во всяком случае, если верить моим школьным учителям.

Он вздохнул и добавил: