Шепот под землей

– Да – как избиратель, – заметила спецагент. – Такую регистрацию можно получить, заполняя раз в год, на выборах, одну-единственную форму, причем без всяких подтверждающих документов. Странно, что у вас так несерьезно относятся к безопасности во время выборов.

– А меня больше удивляет, что Зак вообще туда ходил, – усмехнулся я. – За кого голосовал-то хоть?

– За «зеленых», – ответил Зак.

– По-вашему, это смешно? – сердито просипела Рейнолдс. Даже если ей удалось сколько-то поспать в самолете, это все равно было уже почти сутки назад. – Все дело в том, что погибший был гражданином Америки? И вы полагаете забавным убийство американского гражданина?

Меня так и подмывало сказать: все дело в том, что мы англичане и у нас просто есть чувство юмора. Но я стараюсь вести себя гуманно с иностранцами, особенно если они так измотаны. Чтоб подавить это недостойное стремление, я отхлебнул кофе. И спросил:

– Почему вы считаете, что он в этом замешан?

– Он же преступник.

– Мы взяли его за хранение наркотиков, – напомнил я. – Убийство – уже малость другой уровень.

– Мой опыт показывает, что это не так, – возразила Рейнолдс. – Он жил за счет Джеймса Галлахера. Возможно, тому в какой-то момент надоело его содержать.

– Эй, я вообще-то тут сижу! – возмутился Зак.

– А я пытаюсь об этом забыть, – бросила Рейнолдс.

– У него есть алиби, – сказал я.

– Недоказанное, – уточнила спецагент. – Возможно, есть какое-то слепое пятно, которое не попадает в камеры. Черный ход, например.

Да она что, за профанов нас держит?! Стефанопулос вчера весь день пыталась опровергнуть его алиби, и черный ход исследовали очень тщательно.

– А что, в ФБР принято вот так вот злоупотреблять полномочиями? – поинтересовался я.

– Согласно законодательству ФБР отвечает за расследование преступлений, совершенных против граждан Америки за ее пределами, – оттарабанила она, прикипев взглядом к чему-то слева от моей головы.

– Но на деле не отвечает, верно? – вкрадчиво предположил я. – А жаль, нам бы помощь ох как пригодилась. Особенно как-то раз в Сохо, когда одному парню воткнули в лицо лом. Бедняга приехал из Штатов, и где же было ФБР?

– Возможно, его отец не был сенатором, – пожала плечами Рейнолдс.

– И все же что так тревожит ваше ведомство? – спросил я. – Помимо вопросов безопасности.

– Его отец имеет моральный авторитет, – ответила она. – Нельзя его компрометировать, предавая огласке то, что мог совершить его сын.

– А что он мог совершить?

– Когда Джеймс учился в колледже, – сказала она, – случались… инциденты.

– Какие? – спросил Зак, опередив меня.

Я вздохнул.

– Иди и сядь вон там, – велел я ему, указывая на столик в другом конце зала.

– Это еще почему?

– У нас тут взрослые разговоры.

– Что я вам, мальчик, что ли?

– Куплю тебе пирожное.

Он встрепенулся, как собачонка, которой пообещали лакомство.

– Че, правда?

– Если пересядешь, – сказал я, и он послушно удалился.

– Теперь понимаю, почему вы его подозреваете. Так что за инциденты?

– Наркотики, – ответила Рейнолдс. – Его дважды арестовывали за хранение, но оба раза обвинения снимали.

Ну еще бы, подумал я.

– Он баловался наркотиками в университете? Да все студенты так делают.

– Некоторые, – процедила она, – придерживаются строгих принципов, даже будучи студентами.

– Вы когда-нибудь выезжали за пределы Соединенных Штатов? – спросил я.

– Как это относится к делу?

– Просто любопытно, вы впервые за границей?

– То есть вы банально считаете меня новичком, так?

Значит, угадал, подумал я.

– Нет, хочу понять, почему это задание поручили именно вам.

– Я знакома с сенатором и его семьей, – ответила Рейнолдс. – Мое руководство посчитало, если в расследовании примет участие свой человек, это будет хорошо для сенатора. Особенно если учесть особенности его карьеры и вашей истории.

– Нашей истории? Это какие же особенности?

– Ирландский вопрос. В начале карьеры сенатор активно критиковал британскую оккупацию и нарушения прав человека, имевшие место в Ирландии. И теперь опасается, что ваша полиция, памятуя о его прежних взглядах, будет пристрастна во время расследования этого дела.

Я подумал: неужели сенатор настолько эгоистичный отец, что, узнав о смерти сына, будет в первую очередь думать о таких вещах? Или он просто матерый политик и использует все возможные ресурсы, чтобы спобствовать расследованию?

Если второе, тогда я тут ни при чем и запросто могу спихнуть эту работу на тех, кому за нее платят. Иногда жесткая служебная иерархия все-таки помогает. Но вот Сивелл захочет полную информацию насчет ирландских связей сенатора. Особенно если отдел по борьбе с терроризмом ничего ему не сообщил. А заслужить расположение начальства никогда не вредно.

– Думаю, это никак не связано с ирландским вопросом, – сказал я. – В смысле, убийство.

– А Райан Кэрролл?

Значит, все-таки она меня преследовала. И хладнокровно лгала, когда я пытался ее расколоть. Что ж, запомним.

– А что Райан Кэрролл?