Шепот под землей

Я шагнул из-под облачка в сторону, но оно последовало мной. Не слишком быстро: если ускорить шаг, можно оторваться. Но если остановиться, зависнет прямо над головой и выдаст индивидуальную порцию настоящего английского лета.

Я поинтересовался, на кой черт оно нужно. Найтингейл ответил, что это заклинание очень любил один преподаватель у них в школе.

– Тогда мне казалось, что он им чрезмерно увлекается, – добавил наставник, – но теперь начинаю понимать, в чем его прелесть.

Если верить секундомеру, на котором я засек время, облачко развеялось через тридцать семь минут двадцать секунд.

Найтингейл таки внял моим мольбам и показал еще одну форму – «палма». С ее помощью можно дистанционно стукнуть человека спереди, не смертельно, но как следует. Я также уговорил его продемонстрировать это заклинание на мне, в тире. Ощущения были, словно с разбегу впечатался в стеклянную дверь.

Как-то пискляво вскрикнув, нападающий повалился на спину. И снова полез было за пистолетом, но тут я как раз добежал до него и от души треснул по запястью. «Он» взвизгнул от боли, и только тут я понял, что это женщина. А потом увидел ее лицо и узнал агента Рейнолдс.

Она ошеломленно таращилась на меня.

Сзади послышался шорох шагов, потом раздался вопль Зака:

– Они смываются!

Ну и отлично, подумал я, одной заботой меньше. Кевина Нолана, если понадобится, и так найду.

– Пусть проваливают.

А вот агента Рейнолдс с вероятным сотрясением мозга и/или переломом запястья нельзя было бросать тут в снегу. Поэтому я велел Заку держаться рядом, а сам подошел к ней. Она успела сесть и теперь осторожно массировала руку.

– Вы меня ударили.

– Не я, – покачал я головой. Сел перед ней на корточки и заглянул в глаза – проверить, фокусируется ли взгляд. – Вы, должно быть, поскользнулись на льду и упали на спину.

– Нет, вы ударили меня по руке.

– Вы потянулись за оружием.

– У меня нет оружия, – сказала агент Рейнолдс и распахнула куртку, позволяя мне убедиться.

– Что же вы тогда хотели достать? – удивился я.

Она отвела взгляд, и я понял: дернула рукой машинально. Совсем как я.

– Нет, погодите, – сказала вдруг она, ощупывая нос. – Если я упала на спину, почему болит лицо?

– А голова не болит? – спросил я. – Не кружится?

– Я в порядке, тренер, – ответила Рейнолдс, поднимаясь на ноги, – и готова выйти на поле.

Тут она увидела Зака и шагнула к нему.

– Стойте, – велела она командным голосом, – я должна с вами поговорить.

– А ну прекратите! – сказал я. – И объясните, зачем вы меня преследовали?

– А почему вы решили, что я вас преследовала?

Я подключил импровизированный аккумулятор к телефону. И подумал: хорошо, что сейчас, после заклинания. Телефон бодро пиликнул, еще пару минут пришлось ждать, пока он загрузится и на дисплее появится приветственная картинка. Затем я набрал номер.

– Кому звоните? – спросила агент Рейнолдс.

– Киттреджу, – ответил я, – вашему куратору.

– Подождите, – поморщилась она, – если я все объясню, можете его не привлекать?

– Не обещаю, – покачал я головой. – Давайте для начала где-нибудь присядем.

Мы остановили свой выбор на забегаловке с кебабами, как часто бывает в таких ситуациях. Она по другую сторону моста, откуда просматривался рынок и можно было приглядывать за машиной, которую я там оставил. Правда, сперва пришлось порыться в снегу в поисках мерзкой спортивной сумки Зака. В конце концов нашли, в основном по запаху. Оказавшись на месте, я раскошелился на донер с картошкой для Зака, а себе взял шиш-кебаб. Агент Рейнолдс ограничилась колой: видимо, презирала саму идею вертикального гриля. А может, боялась подхватить европейскую кишечную палочку – ту самую, о которой тут столько писали. Я еще заказал себе кофе. В таких местах он, как правило, дрянной, но парень за стойкой, видимо, распознал во мне копа – здешнее пойло оказалось чуть лучше, чем обычно. Такие забегаловки работают допоздна и занимают очень важную экологическую нишу: служат «кормушкой» для тусовщиков, которые как раз в это время толпами вываливаются из клубов и пабов. Основу клиентуры составляют нетрезвые молодые люди, никого не подцепившие на ночь, и поэтому персонал всегда рад видеть сотрудников полиции в стенах своих заведений.

Под ярким, режущим светом флюоресцентных ламп стало видно, что волосы агента Рейнолдс у корней темно-рыжие. Заметив мой взгляд, она тут же снова натянула свою черную вязаную шапку.

– И зачем вы красите волосы? – спросил я.

– Чтобы меньше выделяться, – ответила Рейнолдс.

– Для конспирации?

– Для удобства. Хочу, чтобы люди видели перед собой агента ФБР, а не рыжую шалаву.

– Так зачем вы меня преследовали?

– Не вас, – возразила она, – мистера Палмера.

– А что я сделал? – спросил Зак, но агент Рейнолдс благоразумно промолчала.

– Он же был главным подозреваемым по вашему делу, – сказала она. – А вы его не просто отпустили, но даже позволили проникнуть в дом жертвы.

– А ничего, что я тоже там жил? – сказал Зак.

– И даже официально зарегистрирован, – добавил я.