Шепот сердца. Тени двух миров

Она не стала дожидаться, пока я встану, быстро пошла вверх по лестнице и свернула за угол. Я встал и побежал следом за ней, чтоб ненароком не заблудиться в лабиринте бесконечных комнат. Переступив порог одной из дверей, мы очутились в какой-то галерее современных искусств, там было множество, казалось бы, несвязанных статуй, картин и прочих произведений искусства, значение и смысл которых поймёт разве что сам творец, да и то не факт. Кое-где стояли маленькие скамеечки нелепой формы, не сразу поймёшь, стоит ли на них садиться или они тоже очередной экспонат. Слишком много пространства было отделено для этого новейшего «искусного сумбура поколения». Стены меняли палитру в зависимости он экспонатов, местами укрываясь тканью или скрываясь за зеркалами.

Я шёл за Лилит, но она будто тень постоянно ускользала из поля моего зрения, и в итоге я потерял её из виду. Бродя по безлюдным и забитым странностями углам, я вышел в широкий коридор. Он был кристально — белым, слепящее — кипельным, пришлось ненадолго прикрыть глаза, чтобы привыкнуть к столь яркой чистоте пространства. Когда же я убрал руку, то передо мной предстало невероятное зрелище. Из стен словно выходили фигуры людей: детей, стариков, женщин, мужчин, настолько детализированных, что можно было разглядеть морщинки в уголках глаз. Боль, печаль, горе, отчаяние, страх, ненависть, радость, обиду, любовь, тоску, страдание. Каждый из них испытывал какие— то эмоции, несравнимые с другим. У каждого была своя история и между тем они были одно целое. Я шёл вдоль стен и рассматривал каждого: одни пугали, другие завораживали, третьи вселяли ужас, глядя на четвертых хотелось плакать. Чем дальше я шёл, тем глубже в стены уходили «тела». Они постепенно врастали в стены и всё больше боли либо блаженства было на каменных лицах, пока в итоге лиц не стало. Постепенно оставались видны одни только руки, говоря о судьбе их владельцев не меньше их лиц, то складываясь в мольбе, то будто пытаясь ухватиться за воздух, как за последнюю надежду. Дойдя до конца, я увидел в стене круги, как на воде когда в неё бросают камни, будто последний из них канул в безвестную пучину небытия, оставив после себя лишь рассеивающиеся кипельно — белые волны…

Звон колокольчика словно пробудил меня ото сна, и я пошёл вперёд, отставляя позади всё то, что сейчас увидел. Завернув за очередной поворот в конце коридора, я очутился в «хрустальной комнате». На тонких нитях, как будто на паутинках висели кусочки стёкол, похожих на капли росы, что мы видели множество раз по утрам на лепестках цветов. Ловя лучи солнца, они играли всеми цветами радуги, сверкая и переливаясь, как драгоценные камни. Лилит стояла посреди этого солнечного пространства и смотрела в одну из капель, висящих на ниточке. Выражение её лица было очень печальным в тот момент, она будто вспомнила о чём-то очень грустном. Моё отражение мелькнуло в стёклышке неподалёку, и она вздрогнула от неожиданности, как будто и вовсе не ожидала меня здесь увидеть. Лицо её тут же приобрело суровое выражение, и, так несвойственная ей красивая печаль, мигом пропала с её лица, как будто не бывало.

— Явился наконец-то. Долго ползаешь, пришлось тебя ждать.

— Не я нас сюда затащил, могла бы и покороче маршрут придумать, а то притащились непонятно куда и зачем.

— Слишком много лишних и пустых слов.

— Ну, если б я знал, по какому поводу мы здесь собрались, я б не болтал попусту.

— Какой, однако, смелый стал. Не боишься дерзить мне, человек?

— Аналогичный вопрос хотел бы задать и тебе.

Лилит скрестила руки на груди и очень долго смотрела на меня. На секунду я уловил в её взгляде нотки вскипающей ярости, но она мигом пропала и демоница закатилась заливистым смехом. Смеялась она долго, согнувшись в три погибели, что пришлось вытирать слёзы, выступившие от приступа непонятного веселья.

— Понятно, почему ОН тебя выбрал. Будет интересно на это всё взглянуть!

— На что взглянуть?

— Да на всё! Ты просто не представляешь, какое внимание сейчас ты к себе притянул. За тобой наблюдают те, о существовании кого ты даже в жизни знать не знал! — она всё ещё смеялась, но уже не так громко.

— И что мне теперь радоваться что ль? Я не просил быть объектом всеобщего наблюдения.

— Ну, это уже не тебе решать. Ты сам это начал, а вот чем всё закончится, в этом-то и весь интерес сторон, как говорится.

— Каких сторон?

— Разносторонних.

— Весьма развёрнуто объяснила, сказать нечего.

Лилит лишь ехидно пожала плечами, мол, давись, чем есть и радуйся.

— Ну, так что?

— Что?

— Чего ты меня притащила в это прибежище дикого искусства?

— У тебя есть задание.

— В смысле?

— В том самом, которое имеет это слово, прямом и непосредственном.

— И с какой это стати я должен выполнять твоё так называемое задание?

— Не хамей, а то ведь у меня ногти острые, а шкурка у людей на глотке тонкая… Люцифер сказал тебе передать.

— Это он сказал?

— Естественно, кто ж ещё, его слово непреклонно. Только ему мы беспрекословно всегда подчинялись и выполняли его приказы.