Шепот сердца. Тени двух миров

Меня разозлили эти слова. Я схватил его за руку и крепко сжал её в районе запястья. Рука Психопомпа словно задымилась, рукав плаща задрался, пока тот пытался вырваться из моей хватки, и я увидел татуировку часов, цепь которых уходила выше под рукав. Она словно живая всё сильнее и сильнее сдавливала руку, отчего та приобрела синеватый оттенок, на звеньях цепи начали появляться трещины. Я испуганно смотрел на эту картину, но сам Психопомп с ещё более напуганными глазами смотрел на меня, потому что моя рука в этот момент выглядела ещё более ужасно. От кончиков пальцев к запястью мои руки будто бы покрывало чёрное вещество, растекаясь смоляной паутиной вдоль ладоней. Пальцы словно увязли в нём. Я освободил Психопомпа из своей хватки и тот, мгновенно вспорхнув, тут же исчез из виду. Я взглянул на руку, чернота потихоньку сползала, испаряясь, как влага на утреннем солнце. Потеряв равновесие, я схватился за воздух, который предательски меня не удержал, зато рядом стоящая стена с превеликой радостью приняла меня в свои объятия, и я мигом приложился о её поверхность. И хотя она была холодной, перед тем как отключиться, я явственно почувствовал, как по виску растекается тепло.

Глава 45

— О, боги, будь он бокалом вина, было бы не так ущербно. И что ты прикажешь мне делать с этим телом неизвестного срока годности? Харрас, на кой ты его сюда приволок?

— Господин, я думал, что стоило бы присмотреть за ним. Неизвестно, чем могли бы обернуться дальнейшие события.

— Ты точно уверен, что всё, что рассказал мне сейчас, происходило в тот момент? Ничего не упустил?

— Такого просто не может быть, господин.

— Ладно, нужно кое-что проверить. Принеси-ка мой дуриан, он должен быть на одной из полок справа.

— Вы уверены?

— Харрас, я никогда не бываю неуверен! Тащи живо!

— Слушаюсь, господин.

— Его необходимо привести в чувства, пока не поздно, он слишком глубоко ушёл… Поганец!

Дионис со всей дури шлёпнул меня по лицу, но реакции было ноль. Я был без сознания и даже не поморщился, не почувствовал боли или ещё что-либо.

Харрас принёс бутылку с длинным, изогнутым, словно сломанным, горлышком и поставил на стол возле дивана, на котором лежало моё бренное, с ещё тлеющей частичкой жизни, тело.

— Ты можешь идти.

— Но господин!

— Я, кажется, ясно выразился. Больше я в твоей помощи не нуждаюсь.

— Да…

— И ещё.

— Да, господин?

— Не смей кому-либо из них говорить.

— О чём именно?

— Я, кажется, ясно выразился.

— Да, господин, яснее некуда.

— Вот и славно. Иди.

Последние слова можно было не произносить, потому что Харраса и след простыл. Харрас был верный слуга Диониса и страж Каверны. Он безоговорочно повиновался любому его приказу и Дионис прекрасно это знал, но не упускал случая лишний раз попытаться вывести из себя столь преданного и послушного соратника, что, в принципе, ни разу у него не выходило. Холодная выдержка и строгий нрав вкупе с преданностью веками делали своё дело.

— Ну что ж, Дерак, окунёмся в бескрайние глубины твоей души?

Дионис откупорил бутылку, комната услышала знакомый хлопок, и, казалось, навострила уши в ожидании. Помещение наполнил жуткий запах, напоминающий гниль вперемешку с тухлыми яйцами, нестиранными носками и мочой скунса. Даже не знаю, что ещё более противное привести в пример, чтобы было понятно весь спектр запахов, который сбивает с ног при открытии сей бутылки. В общем, нужно представить самый ужасный и отвратительный запах и это будет именно то, чем пахла та бодяга.

Дионис наклонил бутылку, и по длинному горлышку покатилась густая жидкость медного цвета. Капля повисла на горлышке, но, не выдержав своего веса, оторвалась и стремительно полетела мне прямо в лицо.

— Упс, промазал! Надо было в рот. Ну и так сойдёт!

Жидкость растеклась по лицу и, играя, словно жидкие лучи солнца, впиталась ещё какое-то мгновение, сияя золотистыми дорожками под кожей, создавая иллюзию внутреннего свечения.

Я вскочил, как от удара адреналина в грудь, судорожно хватая ртом воздух, после чего откинулся на диван и снова отключился.

— Ты неправильно делаешь. Эта гадость должна попасть в кровь, а не просто впитаться в организм.

У входа стоял Астарот, скрестив руки и молча наблюдая за происходящим.

— А я-то гадаю, чего ты здесь так задержался…

Дионис лишь глупо улыбался, стоя в обнимку с бутылкой. Астарот подошёл ближе и слегка оттолкнул его, забрав стеклянный сосуд и сделав внушительный глоток.

— Э! Я б не советовал этого делать. Его воспоминания могут передаться тебе, а твои — ему. Дуриан действует и на таких, как мы, хоть и не столь эффектно.

— И? Ты, типа, напугал меня сейчас? Этот идиот своего-то прошлого не может вспомнить, как следует, мне-то чего бояться?

— Дело твоё. Я б даже из сильного любопытства так не рисковал.