Шепот скандала

Меррин выпятила нижнюю губу, выражая несогласие с сестрой. Джоанна хорошо помнила эту гримасу с детства.

— Я понимаю, почему ты называешь себя эгоисткой, Джо, — продолжила Меррин, — но правда заключается в том, что ты делаешь все это ради Нины и меня, чтобы у нас была крыша над головой и чтобы нам ничто не угрожало.

— Ты все поняла неправильно, — не согласилась с ней Джоанна. — Я делаю все это для себя, — добавила она на секунду, прижав голову Меррин к своей груди.

— Но есть одно препятствие, — заметила Меррин, отбрасывая светлые волосы, закрывающие ее лицо, и вытирая подозрительно красные глаза.

— Да? — нахмурилась Джоанна. — Что же я позабыла?

— Что у тебя нет ничего, что ты могла бы предложить лорду Гранту, — сказала Меррин. — Ты ожидаешь, что он даст тебе очень много, и ты просишь его сделать это из чувства чести и ответственности за Нину.

Наступило молчание. Меррин сидела, сложив руки на коленях, глядя на сестру. Уже далеко не в первый раз Джоанна задумалась, почему она выросла такой циничной, а Меррин удалось остаться такой наивной. Это все из-за мерзкого влияния Тона, предположила она, и ее разочарования в семейной жизни с Дэвидом. Но Джоанна никак не могла сказать Меррин правду: «Ошибаешься. Я могу предложить лорду Гранту себя…»

Джоанна никак не могла признаться в этом. Меррин была бы потрясена до глубины души. Но, по правде говоря, в самой Джоанне осталось мало — очень мало — от ее воспитания, которое она получила в доме священника. А Алекс дал бы ей то, в чем она так нуждалась, — средства, с помощью которых она смогла бы обеспечить Нину и сохранить тот комфорт, к которому она привыкла, — на этот раз она приготовилась дорого себя продать. Ее дядя, скорее всего, осудил бы ее, посчитав продажной женщиной, но Джоанна не видела в своем поступке большого отличия от брака по расчету, когда стороны хладнокровно обсуждают вопросы денег и землевладения.

— Хорошо, — пошла она на компромисс, — а что, если я это представлю лорду Гранту как деловую договоренность: я займусь Нининым воспитанием и, возможно, пообещаю ему, что возьму под свое покровительство его младшего кузена Чесси во время светского сезона в Лондоне, чтобы освободить лорда Гранта от обязательств перед семьей…

— Но это все равно далеко от моих представлений об идеальном замужестве, — выразила протест Меррин.

Джоанна рассмеялась.

— Надеюсь, ты никогда не найдешь себе такого мужчину, — сказала она, — который заставит тебя понять, что чем меньше видишь мужа, тем лучше.

— Надеюсь, — с сомнением в голосе сказала Меррин, — что лорда Гранта можно будет убедить помочь тебе. Он — богатый человек, но мы можем жить скромно, где-нибудь в небольшой деревушке в сельской местности. — Она замолчала. — Но мне кажется, тебе это не понравится, — с грустью в голосе закончила она.

— Я возненавижу это, — честно призналась Джоанна. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу жить в деревне. Там скучно, грязно, время еле движется.

Она вспомнила долгие однообразные дни в доме дяди, которые отмерялись лишь тиканьем часов, стоящих в холле. Эта унылая скука была одной из причин, почему она бросилась в объятия Дэвида Уэра после знакомства с ним на местной ассамблее. Он был таким живым и смелым в сравнении с ее тусклым прозябанием. Но она не позволит себе думать о том, каким несчастьем обернулся ее первый брак. На этот раз она идет на этот шаг с широко открытыми глазами, и пусть ее замужество с Алексом обеспечит ей то, что играет в ее жизни важную роль, подумала Джоанна.

— Как хорошо было жить в деревне! — вспоминала Меррин. — Все там такие приветливые, не то что в Лондоне, и там были места, где можно было поиграть, и спокойные уголки, куда я могла пойти почитать.

— Мне иногда кажется, — Джоанна улыбнулась, чтобы скрыть язвительность своего тона, — что ты росла в каком-то совершенно ином месте, не там, где выросла я.

— Но ты ведь не читала, — сказала Меррин.

— Мне было скучно.

— Ты никогда не бродила по окрестностям.

— Я могла бы порвать платье.

— Так что неудивительно, что ты предпочитаешь Лондон, где тебя ежеминутно развлекают, — закончила Меррин. Она посмотрела на часы и встала.

— Ты сегодня вечером идешь куда-нибудь? — спросила Джоанна. На долю секунды на лице Меррин мелькнуло виноватое выражение, но затем она решительно покачала головой. — Уже десять часов, Джо. Ты же знаешь, что я рано встаю и рано ложусь спать, как в деревне. Нет, нет, я ложусь спать.

— Тогда спокойной ночи, — пожелала Джоанна, целуя сестру в щеку. — Пришли ко мне Друри, пожалуйста. Мне нужно, чтобы она помогла мне одеться.

Меррин закрыла за собой дверь. Джоанна на секунду присела, смотря на свое отражение в трюмо. Она действительно собирается сделать это? — спросила она себя. Тогда, ночью в клубе боксеров, она сказала Алексу, что ей не безразлична ее репутация, и это было правдой, иначе она не сидела бы здесь, мучительно размышляя, что делать.