Шепот скандала

— Уэр был моим другом и товарищем более десяти лет, — сказал он сквозь зубы. Алекс сам не был уверен, хотел он убедить в этом Джоанну или себя самого. — Он всегда был непререкаемым авторитетом, вдохновляющим людей на подвиги. Он ни разу не подвел меня. Несколько раз он спас меня от неминуемой смерти. Поэтому — да, я полностью доверяю ему и его суждениям.

Алекс и Джоанна смотрели друг на друга, пока мистер Чёрчвад не поднял руку в знак примирения.

— Лорд Грант, — голос мистера Чёрчвада заставил их осознать действительность, — вы позволите отложить дискуссию, пока я не дочитаю послание? — Он протер очки, водрузил их на нос и продолжил чтение: — «При сем далее вместе с моей женой я назначаю моего друга и товарища Александра, лорда Гранта, соопекуном моей дочери Нины, чтобы тот мог разделять всю ответственность и принятие всех решений, касающихся воспитания девочки. — Мистер Чёрчвад откашлялся. — Кроме этого, лорд Грант будет единственным опекуном, контролирующим все финансовые аспекты, касающиеся воспитания и образования моей дочери».

— Что?! — взорвался Алекс, почувствовав себя пойманным в ловушку, сбитым с толку, и это привело его в ярость.

Он с трудом мог поверить тому, что услышал. Уэр был его другом с детства. Алекс считал, что они очень хорошо знают друг друга. Тем не менее, зная его историю, его образ жизни и особенности, которые накладывала на него его профессия, Уэр поставил его в затруднительное положение, возложив на него ответственность за своего ребенка, его благосостояние и воспитание — ответственность, которую Алекс вынужден будет разделять с женой Дэвида Уэра, которую тот ненавидел… Вот уж действительно, Уэр сошел с ума, подумал Алекс. Или он постарался впутать Алекса в свои планы мести жене, не принимая во внимание ничьи чувства, кроме своих собственных, но Алекс не мог, не хотел поверить в то, что человек, имеющий такие достоинства, как Уэр, способен поступить подобным образом.

Он посмотрел на Джоанну. Ее глаза горели холодно, как два сапфира.

— Итак, — медленно произнесла она, — ребенок должен будет жить со мной, но кошелек будете раскрывать для нас обеих вы, лорд Грант.

— Похоже на то, — согласился Алекс. Он чувствовал, как взгляд Джоанны сверлит его с такой силой, что мог осязать силу ее ярости и негодования, невзирая на те усилия, которые она прикладывала, чтобы скрыть свои чувства. — В самом начале сегодняшнего мероприятия вы утверждали, что ничего не знаете о содержании этого письма, лорд Грант. — Джоанна говорила твердо и сухо, не скрывая скептицизма. — Мне трудно в это поверить, поскольку вы и Дэвид, совершенно очевидно, ничего не скрывали друг от друга.

— Вы должны в это поверить, — ответил Алекс. Он усиленно боролся с желанием выразить свое мнение по поводу возмутительного поведения Уэра. — Я и понятия не имел об этом. Мне эта обуза совершенно ни к чему, так же как и вам.

— Что, вы полагаете, что Дэвид был не прав, оставляя ребенка на меня? — спросила Джоанна очень вежливо, но в ее тоне слышались ярость и гнев, раскаленные до предела. — Я также не могу понять, почему мой покойный муж в какой-то момент посчитал, что именно вы являетесь тем достойным человеком, кому он сможет доверить заботу о маленькой девочке, не говоря уже о ее финансовом положении.

— По крайней мере, я доказал, что материально могу обеспечить семью, — сказал Алекс, презрительно взглянув на Джоанну. Она слегка покраснела. — Я не увиливаю от своих обязанностей. Даже наоборот. Ваш разгульный образ жизни, когда вы проводите время в Тоне, вряд ли будет соответствовать тому спокойному распорядку, который будет необходим мисс Уэр, леди Джоанна.

В глазах Джоанны он увидел ледяной холод и ярость.

— Разгульный образ жизни? Да что вы знаете о моей жизни, лорд Грант, кроме того, что основывается на лживых утверждениях Дэвида и ваших высокомерных заключениях?! — В ее голосе зазвучало неприкрытое презрение. — А уж если говорить о стиле жизни, то вы — тот, кто мчится по свету со скоростью снаряда, пропустившего цель. Возможно, вы можете обеспечить семью материально, но вы совершенно не способны к эмоциональному единению с близкими людьми!

Гнев и чувство вины вспыхнули в душе Алекса, когда он услышал ее слова. В плане состояния ему досталось немного, но каждый заработанный пенс он вернул, вложив деньги в поместье и полностью обеспечив существование своих двоюродных братьев и сестер. Алекс считал, что этого было достаточно. Этого должно быть достаточно, потому что это было все, что он мог дать своим родным. Амелия привнесла тепло и любовь в его жизнь. Когда она умерла, Алекс вырвал эти чувства из своего сердца. Мысли об Амелии отозвались в нем, как будто острый нож пронзил его сердце. Он оступился однажды, но теперь он не может предать Уэра и отказать в его просьбе. Алекс понимал, что обречен; помощь осиротевшей дочери Уэра стала бы для него делом чести и избавлением от чувства вины.