Шепот теней

– Все так, – кивнул Пол. – Но его вынудили это сделать. Такое в Китае не редкость.

– Вы шутите?

– Нисколько.

– Я не понимаю вас… Если он может доказать свою невиновность… почему же он до сих пор в тюрьме?

Наивный вопрос, которого следовало ожидать от стареющей американки из Висконсина. Но это было первое, что пришло ей в голову.

– Вероятно, у настоящего убийцы могущественные покровители. Так мы предполагаем.

Пол замолчал, чтобы дать ей возможность осознать сказанное. Но взгляд миссис Оуэн оставался все таким же бессмысленным. Пол мог молчать хоть до утра.

– Ваш сын во что-то впутался и нажил себе влиятельных врагов, – пояснил он. – Вы не догадываетесь, кто бы это мог быть?

Элизабет силилась собраться с мыслями. Враги у Майкла? У ее мальчика? Такого не может быть… В Америке его окружали только друзья. И он был терпелив и предупредителен с ними, за что еще в школе заслужил прозвище Курица-Несушка. Он способен был поладить с кем угодно!

– Такого не может быть… – одними губами пролепетала она. – У Майкла не было врагов.

Тут наконец появился официант с двумя мартини. Элизабет тут же схватилась за соломинку с зеленой оливкой, не замечая, что Пол поднял бокал.

– И он ни с кем не ссорился, не имел разногласий? – продолжал Пол.

Она тряхнула головой:

– Только с отцом.

Это прозвучало как взрыв истерического смеха, который Элизабет тотчас подавила глотком мартини.

– С отцом? – переспросил Пол.

Она замотала головой:

– Это несерьезно. Хотя… дискуссии разгорались нешуточные.

– О чем?

– Обо всем. Муж страшно завидовал талантам Майкла… С момента его рождения, как мне кажется… Только не спрашивайте почему, этого я вам не скажу. Как может взрослый мужчина завидовать младенцу? Но так или иначе… Ричард любил сына. Он ни за что не причинил бы ему зла, в этом я уверена.

«Остальное не твое дело, – мысленно добавила она, – слезы, мои бессонные ночи, угрозы и крики на весь дом».

– Это касалось бизнеса?

– Я же сказала: это касалось всего. Иногда я пыталась вмешаться, но, как только речь заходила о китайских инвестициях и переносе производства, умолкала. В нашей семье подобными вопросами всегда занимались мужчины, если вы меня понимаете.

– Имя Ван Мин вам о чем-нибудь говорит?

– Нет, впервые слышу.

– А что такое «Лотус метал»?

– Ни малейшего представления.

– Вы знали, что ваш сын часто ездил в Шанхай?

– Правда?

– Не догадываетесь зачем?

– Нет. Вероятно, мой муж сможет рассказать вам больше. Он скоро будет.

– Вы знаете, что у вашего сына была квартира в Шэньчжэне?

«Вы знаете, вы знаете…» Будет ли конец этим вопросам? Нет. Она ничего не знает. Еще немного – и она наорет на него, да так, что все эти узкоглазые франты подавятся своим шампанским. Что такое несет это Лейбовиц? Что у Майкла была квартира в Шэньчжэне? Что он жил там с китайской любовницей, с которой собирался переехать в Нью-Йорк? Может, он имеет в виду какого-то другого Майкла Оуэна?

Неужели она так плохо знала собственного сына? Да и с какой стати ему было это скрывать? Майкл всегда доверял матери. Или он боялся, что она проболтается Ричарду как-нибудь, после второго бокала мартини? Ни в каком состоянии она бы не сделала этого. За все время их многолетней борьбы она ни разу не встала на сторону мужа и никогда не упускала случая продемонстрировать сыну свою поддержку. Она не предала бы его и на этот раз.

Элизабет осушила свой бокал и заказала еще мартини, для себя и для Пола, не обращая внимания на его протесты. Не пропадет.

Как далеко мог зайти Ричард? Из-за чего они снова сцепились на позапрошлой неделе? С чего им вдруг вздумалось сломя голову мчаться в Гонконг, откуда Майкл тут же отбыл в Шэньчжэнь на два дня? Ричард будет с минуты на минуту. И она призовет его к ответу, как только спровадит этого Лейбовица.

– Сейчас должен подойти мой муж. Он знает об этом больше, чем я.

Она не спускала глаз с ресепшена, возле которого уже стоял Ричард. Раскрасневшийся, с мокрыми, растрепанными волосами, с пятнами пота на бледно-голубой рубахе, он казался ей совершенно чужим. Элизабет дважды как могла громко прокричала его имя, и пусть эти азиаты пялятся, сколько им угодно.

Ричард Оуэн приблизился к ним с явной неохотой. Собственно, он предпочел бы для начала принять душ. К беседе с Полом Лейбовицем он тем более был не расположен, это Элизабет видела по его глазам.

– Господин Лейбовиц, – обратилась к Полу Элизабет, – не могли бы вы в присутствии моего мужа повторить то, о чем только что говорили мне.

Ей было интересно, как на это отреагирует Ричард.

Пол прокашлялся и глубоко вдохнул:

– Я хотел сообщить вам, что человек, который в эту пятницу предстанет перед судом по обвинению в убийстве вашего сына, невиновен.

Ричард Оуэн несколько раз помотал головой из стороны в сторону, открывая рот, как выброшенная на берег рыба. Должно быть, именно так он реагировал на неожиданные и неприятные ему известия.

– Но господин Тан сказал, что преступник подписал признание.

– Все верно. Его принудили.