Шепот тьмы

Сапоги волочились. Ногти скребли пол. Выбравшись из своей груды, Уайтхолл поднялся на ноги. В слабом свете, исходившем из пульсирующего разлома перед ними, она увидела вялые черты лица своего профессора, немигающую темноту его глаз. Руки безвольно свисали по бокам. Рот открывался и закрывался, как будто существо внутри него примеряло его по размеру, проверяя новый диапазон движений.

И теперь – теперь – новый голос присоединился к другому. Там, где его присутствие ощущалось как вода, плещущаяся о камень, этот был другим, с зазубренными краями. Как первобытное рычание. Как нечто, поднимающееся из глубины. Что-то, что не должно быть услышано смертными ушами.

Но ее уши никогда не работали.

«Кин, – произнесло оно тем же голосом, что говорил с ней в студии Уайтхолла. – Я прекрасно провожу время среди людей. Неужели ты и вправду пришел за мной так скоро?»

– Да, – услышала она свои слова, хотя и не собиралась говорить. – Нам пора идти. – Затем, потянувшись за осколком кости в кармане, она воскликнула: – Подожди.

«Времени нет. Мальчик идет».

– Подожди, – повторила Делейн, на этот раз более настойчиво, чем раньше. Вокруг них тени падали на землю жутко, абсолютно неподвижно. Оставался только треск пламени, дым наполнял ее легкие. Пот стекал по коже скользкими серебристыми дорожками. В ее левой руке кость была острым лезвием. В правой руке пенни грелся о кожу. Она закрыла глаза. Она надеялась, что не совершает ошибку.

– Сначала мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня, – сказала она мягко.

53

Они стояли лицом к лицу. Уайтхолл и Лейн. Лейн и Уайтхолл. Разлом в эфире находился прямо за ними, плоское зеркальное отверстие, достаточно тонкое, чтобы быть невидимым для неподготовленного глаза. Вокруг них клубился дым, густой и горький. Пламя охватило стену имен. Пламя поглотило диван лососевого цвета в огненном реверансе. Пламя пожирало книги, страницы сгорали, превращаясь в хрустящую корочку, которая танцевала в воздухе.

И посреди всего этого Уайтхолл и Лейн говорили на одном языке.

В дверях стоял Колтон Прайс, неподвижный, как Персей, и слушал, как слова льются из Лейн. Древние слова. Мертвые слова. Он чувствовал отпечатки ее пальцев на изгибе своих ребер. Мягкое прикосновение ее пальцев. Нежное нажатие ее большого пальца. Ее рука была в кармане, она поворачивала кусочек его тела, как талисман. Ощущение этого пронзило его – бальзам на его душу, в чужих руках ставший позором. Вместо извращения – припарка.

На ее глазах Уайтхолл уже наполовину оказался в могиле. Колтон видел тусклый блеск этих глаз. Он сразу же узнал его. Это была та же бессмертная штука, которая проделала дыру в Нейте Шиллере. И в других. В братьях Приората, которые думали, что Уайтхолл научит их жить вечно.

В мальчиках, погибших за неправое дело.

Он хотел побежать к Лейн. Встряхнуть ее, чтобы она очнулась. Вспомнить все слова и обороты речи, которые он знал. Чтобы изгнать то, что было внутри нее, и отправить его туда, где ему место. Туда, где был он. Среди мертвых. Подальше от живых.

Смерть уже пыталась забрать его однажды. Возможно, если бы он позволил ей, все было бы правильно. Может быть, если бы он не обманул ад, Лейн оставили бы в покое.

Лейн.

Она выглядела как святая, ее волосы рассыпались вокруг белыми волнами, лицо было трансцендентным, руки были обращены вверх. Невесомая, словно она могла в любой момент оторваться от земли. Святая, безнадежная девушка. Все, что с ней произошло, было его виной, его ошибкой.

И все потому, что он не смог удержаться.

– Лейн, – сказал он. Он не хотел. Он ничего не мог поделать. Когда-то он пообещал себе, что больше никогда не произнесет ее имя вслух. Теперь это был единственный обрывок здравого смысла, который у него еще оставался. – Лейн, – позвал он снова, достаточно громко, чтобы слова стали криком. Звук получился приглушенным. Приглушенный ветром, хотя ветра не было.

Она подняла голову.

Их взгляды встретились. Ее был черным и потусторонним.

– Демон, – сказала она, и голос ее был не ее, а чего-то холодного и скользкого. То, на что он потратил бесчисленные часы, призывая его в ночи. – Она уже заключила свою сделку.

– Мне все равно, – прошипел он. – Разорви ее.

Существо внутри нее моргнуло. Медленное, нечеловеческое закрытие глаз, от которого у него похолодела кровь. Осколок кости, скрытый из виду, крутился и вертелся на ее ладони.

– Она оставила тебе послание.

– Какое послание? – Комната вокруг него горела. Его легкие были забиты дымом. Кожа горела, как гарь. Ему было все равно. – Какое послание?

Воздух поредел. Дверь закрылась. Наполовину погруженная в нее, Делейн Майерс-Петров оглянулась на него. Голос, прозвучавший из нее, был низким и глубоким.

– Найди ее там, где растут асфодели.

54

Пришло время. Время прощаний. Время заканчивать.