Шепот в темноте

— Хм, — усмехнулся он. — Качина, если бы это было шуткой или попыткой просто запугать, я бы уже давно, страстно и многократно тобой обладал, вместо того чтобы вести бессмысленные разговоры. Но для меня важно показать всему клану, насколько чиста моя избранница. Это вопрос престижа.

Дернувшись, я вырвалась и отошла от Вихо, затем и вовсе вышла на балкон. Отсюда частично открывался вид на утес, на толпу и костры. Оборотень неслышно подошел, провел руками по моим плечам и добавил:

— Все будет не столь страшно, как ты себе представляешь.

— А гораздо, гораздо, гораздо ужаснее, — мрачно произнесла я.

— Примерно, — усмехнулся Вихо.

Наверное, мне стоило испугаться, но внезапно я отчетливо поняла одно:

— Я против.

— Тебя забыл спросить, — рассмеялся оборотень.

— Полагаешь, если я буду кричать и сопротивляться, это придаст событию зрелищности? — откровенно говоря, я сама поразилась тому, с каким хладнокровием произнесла это.

— Полагаю, ты плохо понимаешь, о чем идет речь. — Он развернул меня к себе и тихо сказал: — Прислушайся.

Невольно последовала совету и услышала невнятные, далекие отголоски мелодии.

— Луна практически в зените и начинает петь, — прошептал Вихо.

И в этот момент я ощутила укол. Дернувшись от боли, стремительно обернулась — второй, не замеченный мной оборотень убрал шприц от моего предплечья. Затем поклонился Вихо и убрался прочь, войдя в дверной проем, который начало ощутимо покачивать.

— Знаешь, цепи бывают разные, — донесся вдруг до меня голос Вихо, — бывают родственные, бывают железные, а бывают вот такие… напрочь лишающие ведьмака способности совершать переходы между мирами. Временно, конечно, но препарат достаточно безвреден, чтобы я мог позволить вводить тебе его до беременности. А едва в тебе зародится жизнь, ты уже будешь накрепко прикована ко мне, Манзи-цветочек.

А меня повело… Мир дрожал, шатался, рушился и восставал снова, покачиваясь будто на волнах. Я посмотрела на свои руки и поняла, что плохо владею ими… И ногами… и телом… И меня шатало… А что-то пело, звало, увлекало, но я не могла танцевать… и от этого ощущала себя покалеченной.

— Ты такая красивая, — прошептал Вихо, прикасаясь губами к моим губам, — такая манящая… нежная… чертовски соблазнительная…

Я ощущала его поцелуи так, словно он прикасался не ко мне, словно я наблюдала за всем со стороны и это было не мое тело. И когда Вихо подхватил меня на руки, мне все так же казалось, что я парю где-то рядом, где нет боли и страха, где хорошо и легко и я не слышу его команды:

— Пора начинать.

А еще не слышу отдаленного встревоженного шепота в темноте:

«Маделин! Мадди!!!»

В следующее мгновение все затмила луна.

Она была огромной, словно занимала половину небосклона, и ее свет затопил все вокруг, заполнил меня, вытесняя горечь, и какой-то нервозный ужас, и дикое чувство несправедливости. И я улыбалась луне, а Вихо внес меня на утес, и поставил на ноги. Тысячи глаз зажглись желтым сиянием, как огоньки в сумраке. В единый миг погасли костры, и теперь толпа оборотней напоминала звездное небо…

А в истинном небе царила луна.

Я запрокинула голову и смотрела на нее, когда Вихо начал говорить.

Он говорил на старом языке, языке древних оборотней, лишь начал свою речь с эпического:

— Слушайте, Волки!

Остальные слова мне были совершенно неизвестны, да я и не слушала, околдованная луной. И мне безумно хотелось танцевать… взбегать на дюны и падать, точно зная, что мне не дадут упасть, и стоит оказаться на грани, сильные ладони скользнут на талию, удерживая, оберегая, защищая от падений… Защищая от всего… Но я знала, что не позову. Как бы мне ни было тяжело — не позову.

И в этот момент торжественную атмосферу жуткого оборотнического ритуала разорвали громкие слова:

— Я бросаю вызов!

Странная отрешенность схлынула вмиг. Утратило свое колдовское притяжение луна, откуда-то взялся ветер, дыхнувший мне в лицо ароматами предгрозовой степи, и появилось то непередаваемое ощущение, что меня непременно спасут.

Я опустила взгляд и увидела Роутега еще до того, как перед ним расступились оборотни.

Он был не один, за ним стояли Кел и другие, а в стороне находились старейшины в странной кожаной одежде и с раскрашенными лицами.

— Я бросаю вызов, — повторил Роутег. В его голосе слышалась насмешка, и весь вид его говорил о том, что он пришел разобраться с Вихо.

Потрясение от его появления было сильнейшим, но еще более значительный шок ожидал меня впереди.

Вихо, склонившись к моему уху, прошептал насмешливо:

— Вот и умница.

Вздрогнув, я обернулась, недоуменно глядя на него.

Вихо милостиво пояснил:

— «Ты всегда можешь позвать меня. Я приду».

— Ты услышал? — потрясенно переспросила его. — И почему я умница?

— Потому что позвала. — Вихо улыбнулся. Чуть насмешливо и немного устало. А затем добавил: — Я не трогал девушку Роутега.

Задохнувшись от непонимания, я почему-то выпалила:

— А Дик?

— Ка-чи-на, — с насмешкой протянул Вихо, — Дик пять лет безвылазно был с тобой. Он чисто физически не мог в этом участвовать.

— Тогда п-п-почему вы..?

И оборотень ответил: