Шёпот ветра (СИ)

— Помню, — в голосе Паши послышалась улыбка. — Только не пойму, к чему ты это? — не стал вестись на мою попытку избежать конфуза парень.

- Так вот…деревья очень похожи! — я неопределенно махнула рукой на дубовые ветви, что нависали над нами.

— Совсем не похожи, — не согласился упрямый музыкант. — Кажется, это были яблони.

— Какая разница? Деревья, они и в Африке — деревья! — дотошность парня начинала раздражать.

— Да, яблони, — проигнорировал меня Краснов. — Мы вешали их в вашем саду. А потом твоя бабушка поила нас смородиновым чаем с пирогами. Помнишь?

— Нет.

Конечно, я помнила. Только чай был рябиновым.

— Я скучаю по дому, — неожиданно поделился он. — Может, съездим как-нибудь вместе?

От последнего предложения сердце больно толкнулось об ребра и застучало сильнее, как будто и вправду рвалось туда. К дому.

— Мы продали дом, Паша, — медленно выдохнула в ответ, стараясь унять излишние эмоции.

— В смысле? — надо мной нависло озадаченное лицо Краснова. Все бы ничего, если бы к этому лицу не прилагался обнаженный торс.

Сердце по-прежнему ретиво билось в груди, но боли больше не было. И неприятных воспоминаний тоже. Только серо-синие глаза, что опять напоминали море и оглушительный шум прибоя в ушах. Я вновь тонула и почему-то не желала спасаться.

Однако Пашка, по обыкновению, быстро выволок меня на сушу:

— Как продали? — меж черных бровей пролегла уже знакомая морщинка.

— Вот так, — я попыталась как можно незаметнее вырваться на волю. — Лина с Сережкой тоже в город переехали. А у меня желания кататься туда-сюда нет, — протараторила на выдохе, буквально выкатившись из-под музыканта.

— Но как же…

— Это всёго лишь дом, Краснов, — повторила фразу, которую проговаривала про себя тысячу раз, прежде чем подписать бумаги о передаче имущества новым владельцам. — Пойду, попробую как водичка, — я резко встала и, не оборачиваясь, пошлепала босиком к озеру.

В этом мире, может, и полно добрых и отзывчивых людей, но так или иначе, их доброта носит определённый ценник.

«Это всего лишь дом, Краснов».

— Всего лишь дом, — повторил он вслух, разглядывая девушку у воды.

Тонкая, изящная, она походила в своем милом платьице и двумя длинными косами на нежный цветок, что цвел пышным бутоном на её лодыжке. И Пашке, в отличие от Кэти, не нужны были ответы, чтобы понять значение этой татуировки. Лилия — так звали её маму.

«Желания кататься туда-сюда нет».

Неужели это сказала она? Разве последние годы настолько её изменили?

Или…он её изменил? Еще три года назад. Когда бросил ту, которую любил, справляться в одиночку с невыразимым горем.

Тогда ему восемнадцатилетнему казалось, что так будет лучше. Лучше для него, для Кэти, для карьеры. Лучше, чем оставаться рядом, живым напоминанием их ошибки. Лучше, чем видеть ненависть в Катиных глазах. Сейчас же, в свои двадцать один, Краснов понял, что он просто трусливо сбежал, спрятавшись за необходимостью раскручивать группу.

Выигрыш в главном музыкальном ток-шоу страны еще не делал их звездами. Победителей быстро забывали, и нужно было ковать пока горячо. Совесть заглушили гитарные риффы, боль и сожаления выместились в строчках новых песен, а любовь…

Если он смог оставить её тогда — то и любви никакой не было.

Тем временем у ног Кати приземлилась красная фризби. Паша, словно завороженный, впитывал каждый шаг девушки: движения — плавные, неспешные, будто в танце; качнувшуюся темную прядь волос у виска; взмах юбки, которую на миг приподнял ветер, позволяя рассмотреть округлые бедра и острые коленки; и улыбку — легкую, невесомую, словно тот же ветер у её ног. Это завораживало. Пленяло. И убивало… Хотя, казалось бы, что тут такого? Ну, наклонилась она за игрушкой. Ну, улыбнулась она хозяину черной псины. Подумаешь! Вот только в груди отчего-то жгло, и смотреть дальше было невыносимо…

Скрипнув зубами, парень вновь растянулся на клетчатом пледе, разглядывая мощные дубовые ветви над собой. Хотя, хотелось сорваться с места и бежать. Так, чтобы легкие горели, и каждый последующий вдох причинял адскую боль.

Так, чтобы не думать о ней.

Две недели. Премьера англоязычного сингла и съемки клипа, многочисленные интервью заграницей на телешоу и радио, подготовка к предстоящему шоу. Краснов был загружен настолько, что моментами даже забывал поесть. Но в конце очередного тяжелого дня, стоило голове коснуться подушки, вместо сна приходили мысли.

О ней.

Теперь всё было о ней: люди, слова, мелодии, рифмы, аккорды…

Две недели Краснов гнал от себя навязчивые образы прошлого. Но как только самолет приземлился в родном уже городе — сдался. Не заезжая домой он оставил сумку опешившему кузену, что встречал его в аэропорту и, захватив из машины плед, направился к знакомому общежитию.

И просчитался. Вместо желаемого спокойствия, которое по всем законам логики должно было наступить вблизи источника назойливых мыслей, его лихорадило от эмоций.