Шепот Земли и молчание Неба

— Как ты осмелился прийти ко мне. Ты осквернишь себя, разговаривая со мной. Лучше уходи, — удивленно и настойчиво проговорил Вишта.

Однако старший пастух не ушел, а, напротив, вошел внутрь и присел на корточки, показывая, чтобы и Вишта сел рядом.

— Послушай, Вишта! — начал старший пастух, и стало ясно, что речь его будет долгой. — Ты разве забыл, что я брат твоей матери. Я твой дядя по материнскому родству и по законам людей, которые не отвергают и боги, я за тебя держу ответ такой же, как и ты сам. Ответ перед теми же людьми и теми же богами. Я верю тебе, я не верю одноглазому, но ты не хочешь говорить, зачем ты ходил под холм той ночью, в те мгновения начинающегося рассвета, когда блеяли козы? Ты не хочешь сказать и сейчас, когда осталось так мало времени, а на площади уже готовят два ряда поленниц? — Старший пастух помолчал, но, увидев, что Вишта отрицательно повел головой — «не скажу, мол», продолжил: — Не хочешь говорить, этим ты добиваешься расположения богини Аши, способной награждать и оберегать праведных?! Я знаю, куда ты ходил под холм, я вчера был там и видел твой жертвенник, где ты посвящал жертву Митре. Я знаю, что в качестве жертвы ты принес припрятанные с вечерней трапезы сыр и лепешку, и знаю, что с тобой в ту ночь была моя дочь. Я не против, и я рад, что ты переносил оскорбления и побои ради ее чести.

Я твой дядя, и я должен предупредить тебя. Два вида есть у нашего народа испытаний, чтобы проверить, честен человек или нет. Один — это испытание водой. Такое испытание опекает бог Варуна. Человека, которого обвиняют, погружают с головой в воду, позволяя ему держаться за ноги стоящего на помосте. Перед погружением обвиняемый кричит: «Воистину защити меня, Варуна», тут же стреляют из лука в сторону солнца, и самый быстрый бегун бежит за стрелой, находит ее и возвращается со стрелой к помосту. Обвиняемого вытаскивают из воды, и если он еще жив, то, значит, он невиновен: Варуна пощадил его и оправдал. Сейчас вода ледяная, и хорошо, что верховный жрец решил испытать тебя огнем.

Помолчав немного, дядя продолжал:

— А теперь слушай внимательно. Ты должен будешь пробежать дважды по десять шагов по узкому проходу между двумя поленницами горящих дров. Пламя будет хватать тебя, но ты терпи и не останавливайся, беги вперед и вперед. Когда ты вырвешься из огненного прохода, все увидят, что ты невиновен, раз бог огня помиловал тебя. Ничего не бойся. Перевяжи сырыми стеблями больные места, свяжи туго волосы, намажься смесью глины, песка и помета, чтобы задержать огонь и жар. Смесь прислала моя дочь, вот от нее же стебли и сосуд с водой. Не торопись их употребить раньше времени. Когда взойдет луна, когда вспыхнут поленья в поленнице, за тобой придут. Увидишь огонь — сделай, как я сказал. А теперь прощай, и пусть будет тебе защитой сам Митра!

Дядя, старший пастух, покинул загон, задвинул жердину. Вишта остался один. Казалось, он не успел даже оглядеться после ухода дяди, возле загона раздались голоса. Вышла луна, вспыхнули совсем рядом огни пожара на поленницах, Вишта обвязал себя стеблями, намазался смесью и стал ждать.

Появились помощники верховного жреца, открыли выход из загона и вызвали Вишту. Вишта ничего не видел, кроме пылающих поленниц. Огонь скрывал узкий проход, если он вообще был. Был, конечно, был, но Вишта его не видел, и страх на миг сделал непослушными ноги. Вишта сжал зубы и, произнеся громко: «Митра, помоги мне… я невиновен», двинулся к поленницам. Да, проход есть, но он узкий, и его с двух сторон лижут языки пламени. Вишта оглянулся и тут увидел, что все его сородичи, вождь и жрецы были здесь.

Вишта еще раз крикнул: «Митра, помоги мне!» — и, резко вдохнув воздух в себя, наклонив голову, бросился в проход. Огонь хватал его, кожу ожгло болью, но он, разрезая телом огневые потоки, вылетел из объятий бога Митры обожженным, но живым.

— Он невиновен! — воскликнул верховный жрец, и тут же сородичи подбежали к упавшему наземь Виште, подняли его и унесли в свой шатер.

— Нужно ли подвергать людей таким испытаниям? Не слишком ли много богов спорят о своем могуществе? — думал, покидая площадь, верховный жрец, думал, не боясь ни гнева богов, ни их мести. Верховный жрец чтил главным Ахурамазду — Господина мудрости — и всегда надеялся на его помощь, на его покровительство. Он, конечно, знал о том, что приписывали богу Варуне его почитатели. Они передавали открыто сказанное богом: «Воистину власть принадлежит мне, вечному властелину, так признают все Бессмертные… Я поднимаю вверх стекающие воды, по велению порядка природы я поддерживаю небо, от его имени я — владыка, который правит». Что-то было неясным, непонятным между богами, которые не могли разобраться, кто за кем, кто повелевает, кто вершит суд. Если нельзя было разобраться богам, то разве могли разобраться в них люди?