Шепот Земли и молчание Неба

Потапов закрыл дневник, положил его и авторучку в планшет, ответил на приветствие, потянулся и направился к горному ручью, журчащему невдалеке. У ручья на сосне были пристроены умывальные принадлежности, зеркало, бритвенный прибор, висели полотенца. Помывшись до пояса холодной, освежающей водой, тщательно побрившись, Потапов вернулся в юрту и прошел на переднее место, где уже стоял низенький столик и сидели хозяин, его два сына-школьника. В женском углу хлопотала хозяйка, а бабушки Анай не было еще в юрте. Она ушла доить скотину.

— Побрился, тарга? — улыбчиво спросил вместо приветствия хозяин. — Побрился и будто помолодел лет на двадцать.

— Чего там, — засмеялся Потапов, — говори уже на тридцать. В самый раз будет.

Анай принесла свежее коровье и кобылье молоко. Последнее оставили киснуть на кумыс, ну а коровье подали к столу вместе с горячим чаем, холодной бараниной, теплыми лепешками.

После завтрака до отъезда на дальний соседний аал оставалось часа два, и Потапов вернулся к стволу дерева, достал из планшета авторучку и блокнот и продолжил запись, не хотелось упустить мысли, легко складывавшиеся в фразы.

«Хюн харагата турды, — записал Потапов, поставил перед словом „хюн“, что означало „солнце“, цифру 2 — второй, мол, отрезок дня — и продолжил, — солнце встало на дымовой круг юрты. С этого времени женщины приступают к доению скота (начиная с коров). По общему календарю это соответствует времени восхода солнца.

3. Хюн улунга турды — солнце осветило в юрте жерди купола (через дымовое отверстие), что соответствует времени, когда солнце поднялось от горизонта, начало малого полдня. К этому времени дойка коров заканчивалась, начиналась дойка овец. Пастухи уже гнали пастись коров, и готовились к выходу из аала пастухи дойных овец.

4. Хюн хана бажында турды — солнце показалось на верхушках решетки, составляющей остов юрты. Это был малый полдень. Пастухи пасли дойный скот, удаляясь от аала.

5. Хюн ортузу турды — солнце осветило середину кожаных мешков — сумин (в которых хранится различное имущество кочевников), стоящих в „переднем углу“ юрты, то есть у стенки напротив входа. Продолжается малый полдень. Пастухи все еще удаляются от селения.

6. Хюн сыртык бажында турды — солнце встало на изголовье постели, осветив кожаную подушку — сыртык. Начинается большой полдень. Пастухи теперь, сориентировавшись во времени, поворачивают скот обратно по направлению к аалу.

7. Хюн тсожек ортузунда турды — солнце появилось на середине постели-кровати (деревянной). Продолжается большой полдень. Пастухи подгоняют дойный скот близко к аалу, а сами идут в юрты обедать.

8. Хюн бут адаанда турды — солнце встало у конца постели. Начинается поздний, вечерный полдень. Пообедавшие пастухи подгоняют скот к юртам. Женщины готовятся к доению и привязывают у места доения телят, ягнят и козлят (метод доения был подсосным).

9. Хюн элгиргеге турды — солнце встало на деревянные полки для посуды, находящиеся у дверей направо от входа. Теперь солнце бежит к горизонту, к закату. Женщины доят овец и коз.

10. Хюн улунга турды — солнце в юрте вышло на палки крыши (через дымовое отверстие и открытую дверь), находящиеся направо от входа в дверь. Солнце идет на закат, в это время доят коров и сарлычек. Доение оканчивается уже с наступлением светлых сумерек, солнце уходит из юрты до утра».

Леонид Павлович поднялся со ствола дерева, размялся, перечитал написанное и сам себе громко сказал:

— Такими наглядными, своего рода домашними, «часами» тувинцы пользовались только летом. Ну а зимой солнце большей частью либо скрыто тучами, либо очень короткий светлый день. Главное все-таки — знать время летом.

— Ты о чем, тарга, — от юрты с арканом шел хозяин, — ты мне?

— Да нет, я просто себе.

— Как это — себе? Ты случайно не болен?

— Да нет, все в порядке. Пора, что ли?

— Уже пойдем.

— Да, пойдем, а то до вечера не доберемся.

Потапов с хозяином и обоими сыновьями покинули юрту и пошли на дальний аал.

Шли они не торопясь, полной грудью вдыхая горный воздух, настоенный на травах и хвое. По дороге к дальнему аалу попалась группа пастухов со стадами коров и овец.

Пастухи сгрудились вместе, один из них наклонился, присев на корточки, и чертил на земле небольшой план юрты.

— Зачем он это делает? — спросил у своего хозяина Потапов.

— Хочет узнать, который час. Смотри, тарга, он на плане поместит предметы, бываемые в юрте, посредине воткнет прутик и по тени, отбрасываемой в сторону того или иного предмета, определит, который час и пора ли гнать скот домой.

Потапов подошел ближе. Пастухи расступились, чтобы дать возможность лучу солнца коснуться прутика и отбросить тень.

— Хюн сыртык бажында турды, — воскликнул пастух, чертивший план юрты, — смотрите, тень упала на то место, где лежат кожаные подушки постели. Пора поворачивать к дому.

Пастухи повернули стада к дому, а Потапов с хозяином и его сыновьями пошли дальше, спускаясь по пологому склону к уже видневшемуся впереди на склоне другой горы аалу — нескольким юртам, стоявшим друг подле друга.