Шерас

Так тхелос и попал в небольшие военные ходессы. Старания «друзей» не пропали даром — Провтавтх был в отчаянии. Здесь ко всем «невоенным» наукам относились с абсолютным презрением. Пропуски его уроков едва ли не поощрялись. Сколько тайных горьких слез пролил несчастный в тщетном ожидании учеников и последователей!

Но надо было знать Провтавтха. Поборов уныние, тхелос взялся за дело. Занимаясь с мальчиками, он устроил обучение в форме веселых бесед, зажигательного спора. Ему удалось увлечь большинство воспитанников. Через два года упорных трудов ситуация в ходессах изменилась. Мальчики цитировали по памяти целые поэмы Урилджа, говорили на разных языках, в уме производили трудные подсчеты, разбирались во многих сложных физических явлениях и имели по любому поводу самостоятельные суждения, излагая свои мысли красивым и правильным слогом. Влияние Провтавтха на его подопечных было столь явным, что даже недалекие военные наставники прониклись к тхелосу искренним уважением.

Лучшим учеником Провтавтха стал Алеклия. Его жажда познания была беспримерна. Тхелос проникся к юному воспитаннику отеческой любовью, передал мальчику, а потом юноше всю глубину своего понимания Истины.

Через много лет ученики Провтавтха добились славы и наград, стали почетными эжинами. Одни водили в походы огромные армии, другие торговали по всему континенту, владея десятками кораблей, третьи возглавляли Липримарии и выступали в Ресториях, поражая собрание мудрыми речами. Алеклия, получив в кровавых сражениях немало страшных ран, добился звания либерия и водил по военным дорогам континента двенадцать с половиной тысяч конных авидронских цинитов, разбитых на пять партикул. Его шею украшали два золотых платка — редчайшее свидетельство огромного количества совершенных подвигов.

Наконец, оставив военную службу, будущий Инфект стал наместником липримы. Встретив однажды, после долгих лет разлуки, Провтавтха, он поселил его в своем дворце и употребил всё влияние для того, чтобы вернуть тхелосу его былое влияние и авторитет. И это удалось. Теперь раскатистый глас Провтавтха вновь раздавался на площадях Грономфы.

Вскоре Инфект Авидронии Ромитридат, разоривший страну своими действиями, был низложен Кругом Ресторий. Он отправился в одной холщовой рубахе в «долину Смерти», как и подобает изгнанному Инфекту. Народные собрания всколыхнулись. День и ночь белиты проводили в жарких спорах, которые иногда заканчивались кровопролитием. Рассматривались десятки кандидатур, достойных стать Божественным. Гномам давно уже не поклонялись, а единственным богом авидронов теперь считался Инфект Авидронии. Провтавтх предложил на собрании своей Рестории кандидатуру Алеклии. Народ откликнулся на его слова: мудрый тхелос умел убеждать.

Провтавтх выступал день и ночь на площадях городов, на форумах, в Ресториях и Театрах. Через некоторое время вся Авидрония повторяла имя, достойное стать Божественным, — Алеклия. Провтавтх был послан от своей Рестории выборщиком на Круг Ресторий, где рассматривалось несколько кандидатов. Своей пламенной речью он зажег сердца сотен лучших представителей авидронского народа. Ему поверили, за ним пошли. Большинство участников Круга Ресторий вписало в счетный онис имя Алеклии. Не изменили результат и два десятка фальшивых счетных онисов, обнаруженных позже при пересчете голосов. Алеклия стал Инфектом Авидронии и в один день из обычного человека превратился в Божество. Теперь ему поклонялись миллионы и проливали слезы умиления в многочисленных храмах Инфекта. Так Провтавтх помог бывшему ученику стать Богом.

Новоиспеченный Инфект отблагодарил учителя всеми возможными способами. На улицах и площадях восстановили статуи тхелоса. Умозаключения ученого теперь самым непосредственным образом влияли на авидронские законы. Сотни Тхелосалл наперебой приглашали Провтавтха возглавить свои советы. Его книги во множестве переписывались и быстро распространялись. Речи его передавались из уст в уста. Алеклия сделал Провтавтха личным тхелосом, членом Совета Пятидесяти, и ежедневно призывал к себе, обсуждая с ним вопросы, касающиеся государственных интересов.

Провтавтх внимательно выслушал Инфекта, иногда в задумчивости морща лоб. Несколько своих мыслей он записал в трубчатом свитке, который всегда был при нем.

— Я вижу, ты полон сомнений и тревоги, — отвечал тхелос, когда Инфект закончил. — Это нормальное чувство, присущее не только людям, но и богам. В сомнении рождается Истина, а чувство тревоги свидетельствует о глубоком переживании за судьбу Отечества.

— Но, учитель, страх — это презренное чувство, сжигающее душу, сеющее панику. Оно позорит любого авидрона. А Инфекта и подавно. Я недостоин столь высокой должности, если боюсь врага. Что сталось со мной?

Провтавтх скрутил свиток и убрал его в складки плавы. Он провел пальцами по гладко выбритому подбородку, собираясь с мыслями, — шестидесятилетний философ никогда не носил бороды, с презрением относясь к моде. Алеклия ждал ответа. В волнении он снял с головы божественный венец и крутил его в руках.