Шеридан

Однажды Шеридан в присутствии Тома заявляет, что, гордясь своей принадлежностью к такому знатному роду, как О’Шериданы, он из скромности опускает «О». «Зато другие отдают должное нашему благородному происхождению, — замечает Том. — То и дело слышишь: «О, Шеридан, когда же вы отдадите долг?»

Том обладает веселым, жизнерадостным, добрым и открытым характером. Хороший певец, танцор, боксер и выпивоха (один из друзей восторженно восклицает: «С Томом можно пить и впотьмах»), он блещет на всех лондонских балах и раутах.

Его гувернер жалуется сэру Вальтеру Скотту: «Знания в него затолкнуть невозможно, как ни старайся». «Точь-в-точь как вещи в заполненный до отказа сундук, — подхватывает сэр Вальтер. — Нет, проку здесь не добьешься — все вылетает обратно вам же в лицо».

До конца своей жизни Том оправдывает характеристику, которую доктор Парр дал ему, когда он был еще мальчишкой: «Замечательная острота ума, прекрасное чувство юмора, бойкий язык, но никакой способности к усвоению знаний».

ГЛАВА 13. ДРУРИ-ЛЕЙН

  1

 Заботы о театре, наряду с делами государственными, поглощают внимание Шеридана. С течением времени положение в театре становится все более сложным и запутанным. После ухода Гаррика Друри-Лейн дрейфует, словно потерявший управление корабль, без руля и без ветрил, без четкого плана, без дисциплины, без энергичного и бдительного капитана. Одной из главных причин беспорядка, царящего за кулисами, является неспособность лиц, исполняющих обязанности режиссера, справиться со своим делом. Неудачной оказалась режиссерская деятельность отца-латиниста, назначенного на этот пост в 1778 году: слишком уж он был педантичен, старомоден, придирчив. Кинг, преемник старины Шерри, был, напротив, слишком добродушен, чтобы преуспеть в должности режиссера, и его правление ознаменовалось лишь одним памятным событием — возвращением на сцену миссис Сиддонс. Сезон 1788 года Друри-Лейн открыл вообще без режиссера, и лишь в октябре этого года режиссерский пост принял Джон Филипп Кембл, после чего в театре наступил период возобновления шекспировских постановок в отличном оформлении и превосходном исполнении. Шеридан был с Кемблом предельно тактичен. Он предупреждал Пика, казначея Друри-Лейнского театра: «Платите Кемблу по возможности аккуратно». В другой раз Шеридан говорил ему же: «Выплата десяти фунтов нас не разорит. Поэтому я самым настоятельным образом прошу заплатить ему сегодня по выданному мною векселю. В Полсден приехала его жена, и после того, что там произошло, отправить его туда без денег значило бы обречь его на муки ада».

Друри-Лейн стал настоящим царством хаоса и анархии. В день представления комедии «Много шума из ничего» приходится заменять исполнителей трех главных ролей. В полдень от мистера Хендерсона поступает известие, что играть сегодня он не может. Администрации театра удается заменить его в роли Бенедикта актером из Ковент-Гардена. Чуть позже и мистер Парсонс присылает уведомление о том, что он не сможет играть. Мистер Муди заменяет его в роли Протоколиста. Часа в четыре пополудни приходит сообщение от мистера Вернона: сегодня он играть не может. Еще одна замена — вместо него роль Бальтазара будет играть мистер Мэтток. Суфлер Хопкинс, несчастный человек, страшно рад, что ему так ловко удалось заделать зияющие бреши в составе исполнителей. В разгар первого действия до его сведения доводят, что мистер Лэмеш, который должен играть роль Борачио, не явился в театр. Не найдя в тот момент никого для замены, Хопкинс вынужден полностью выбросить две сцены, одну в первом и другую во втором действии, а в остающейся части спектакля поставить на эту роль мистера Райтона. Спектакль все-таки удается доиграть до конца, не вызвав неудовольствия публики, которая так ничего и не заметила. Тем более что публики в зале очень мало. Шеридан появляется в театре во время пятого действия и, зевая, ссылается в свое оправдание на то, что не спал двое суток подряд. Впрочем, не было случая, чтобы он высидел от начала до конца представление какой бы то ни было пьесы, за исключением своих собственных, да и те он полностью смотрел только на репетициях.

В сознании актеров имя Шеридана прочно ассоциируется с понятием отсутствия: отсутствия денег; отсутствия внимания; отсутствия деловой пунктуальности; отсутствия всех качеств, которыми должен обладать директор театра; наконец, физического отсутствия. По счастью, милая компания красавиц актрис, шелковые чулки и белые бюсты которых возбуждали любовные наклонности доктора Джонсона, не очень-то задумывается над недостатками характера патрона; мысли актрис заняты вещами поважней: перечислением собственных триумфов, разоблачением интриг, подсчетом чужих провалов. Поэтому даже ярая хулительница всех и вся миссис Эбингтон («сварливейшая среди сварливых», как аттестовал ее Гаррик) оставляет Шеридана в покое.