Читаем Шеридан полностью

Чувствительность уживалась с погоней за сенсациями. Всеобщее увлечение воздушными шарами позволило воздухоплавателю Лунарди ухаживать за герцогиней, а мода на животный магнетизм побуждала весь высший свет толпиться в приемной доктора Мэндюка. Одно время в моде были ужины-амбигю (наполовину обеды). Потом началось глупое увлечение разряженными куклами, с которыми светские люди обоего пола, хвастая друг перед другом, прогуливались в парке. Наряду с этим распространено было жестокое увлечение зрелищем смертной казни — знатные особы с утра посылали к эшафоту слуг, чтобы те заняли для них местечко с хорошим обзором. А в ближайший вечер эти же бездельники с одинаковой беззаботностью танцевали на балу или, надев домино, отправлялись на маскарад в Пантеон[10]. Ньюгейт или Тайберн, Рэнели или Воксхолл, Фоли или Мерилбон-гарденс[11] — все было сплошной рождественской пантомимой.

В свете вращалось множество престранных личностей. Удивительной фигурой был Субиз, чернокожий паж (было время, все помешались на пажах-негритятах), усыновленный герцогиней Куинсберийской, воспетой поэтами Геем и Прайором. Сорвиголова и чуточку позер, этот молодой Отелло писал стихи, покорял сердца, прожигал жизнь и свернул себе шею, объезжая арабских скакунов в Индии. Еще более удивительной личностью был шевалье д’Эон, великая загадка своего времени; друг Шеридана, Уилкса и генерала Паоли; бывший драгун, который и впоследствии с гордостью носил свой красный мундир с зелеными отворотами и серебряными галунами; остроумец и образованный человек; воин, в совершенстве владевший любым оружием и искусством верховой езды; наемный агент, состоявший на содержании у французского правительства, а, может быть, также и у британского министра; тот самый д’Эон, который так умело скрывал свои политические симпатии и... свой пол; д’Эон, который жил как солдат, а умер в юбке. Не менее эксцентричным субъектом был и лорд Стэнхоуп, отец леди Эстер Стэнхоуп, аристократ-якобит с лицом итальянского кардинала. Этот чудак шокировал своих друзей тем, что спал с открытыми окнами под дюжиной одеял и изучал естественные науки в доме, который король называл Демократическим собранием.

Век Шеридана явно не отличался благонравием, хотя, надо сказать, его беспутство было вызвано не изнеженностью упадка, а полнокровностью избытка сил. Похищения, побеги, дуэли, интриги сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой. В высшем свете царили весьма низкие вкусы: фешенебельный Мейфер, ввозивший из Франции буквально все, за исключением ее тонких манер, ухитрялся соединять нравы эпохи Ришелье с «элегантными» замашками голландского буржуа. Герцог Йоркский выставил герцогиню Гордонскую из обеденного зала Пантеона за то, что она сказала грубость по адресу леди Тирконелл; герцогини — сторонницы вигов и герцогини — поборницы тори шипели друг на друга, входя в гостиную; про Фокса в девяностые годы говорили, что его манеры значительно улучшились по сравнению с той порой, когда он плевал на ковер в доме лорда Шелберна. (Скучная благопристойность воцарилась лишь в следующем веке, после эпохи Регентства. Величайшими из всех мыслимых нарушений английских правил хорошего тона стали считаться следующие три преступления: есть с ножа, брать сахар или спаржу рукой и, самое страшное, плевать в помещении. Последнее из вышеперечисленных преступлений преследовалось с такой педантичной последовательностью, что во всех лондонских домах едва ли сыскалась бы хоть одна плевательница.)

Идеи Руссо носились в воздухе, а вольность нравов доходила до крайности. В эпоху, когда, по словам Честерфилда, «сыновья сильных мира сего женились на дочерях выскочек», красота и талант пускались во все тяжкие. Откуда ни возьмись, появлялись дети загадочного происхождения, которых матери обменивали, возвращали отцам или тайно отдавали на воспитание в подходящую семью. Амурных историй было великое множество, но любовь стала редкостью, и порыв подлинной страсти вскоре вдребезги разбивал фарфоровых пастушков и пастушек. Семейные радости влекли современников Шеридана куда меньше, чем их предков с полсотни лет назад; впрочем, герцогиня Девонширская, заполнявшая свою жизнь литературными и сердечными увлечениями, подала смелый пример — кормила грудью своих детей; в дальнейшем этому примеру последовала миссис Сиддонс, чем навлекла на себя дружные насмешки всего актерского состава Друри-Лейна.

Женщины играли видную роль не только в сфере искусства и литературы, но также и в сфере филантропии и политики. Французская революция возвестила эру женщины, эру женского взгляда на вещи, так что «Права женщины», вышедшие из-под пера Мэри Уоллстонкрафт Годвин, стали в один ряд с «Правами человека» Томаса Пейна.

Каков бы ни был этот век, но, начавшись с Болингброка, он перед своим завершением подарил миру Шелли. Тем не менее георгианская эпоха представляла собой карнавал необузданной плоти, среди главных участников которого мы видим Шеридана и его друзей.


КНИГА ВТОРАЯ. ШЕРИДАН-ДРАМАТУРГ 

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь в искусстве

Похожие книги

100 знаменитых людей Украины
100 знаменитых людей Украины

Украина дала миру немало ярких и интересных личностей. И сто героев этой книги – лишь малая толика из их числа. Авторы старались представить в ней наиболее видные фигуры прошлого и современности, которые своими трудами и талантом прославили страну, повлияли на ход ее истории. Поэтому рядом с жизнеописаниями тех, кто издавна считался символом украинской нации (Б. Хмельницкого, Т. Шевченко, Л. Украинки, И. Франко, М. Грушевского и многих других), здесь соседствуют очерки о тех, кто долгое время оставался изгоем для своей страны (И. Мазепа, С. Петлюра, В. Винниченко, Н. Махно, С. Бандера). В книге помещены и биографии героев политического небосклона, участников «оранжевой» революции – В. Ющенко, Ю. Тимошенко, А. Литвина, П. Порошенко и других – тех, кто сегодня является визитной карточкой Украины в мире.

Валентина Марковна Скляренко , Оксана Юрьевна Очкурова , Татьяна Н. Харченко

Биографии и Мемуары
100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Р' ваших руках, уважаемый читатель, — вторая часть книги В«100 рассказов о стыковке и о РґСЂСѓРіРёС… приключениях в космосе и на Земле». Первая часть этой книги, охватившая период РѕС' зарождения отечественной космонавтики до 1974 года, увидела свет в 2003 году. Автор выполнил СЃРІРѕРµ обещание и довел повествование почти до наших дней, осветив во второй части, которую ему не удалось увидеть изданной, два крупных периода в развитии нашей космонавтики: с 1975 по 1992 год и с 1992 года до начала XXI века. Как непосредственный участник всех наиболее важных событий в области космонавтики, он делится СЃРІРѕРёРјРё впечатлениями и размышлениями о развитии науки и техники в нашей стране, освоении космоса, о людях, делавших историю, о непростых жизненных перипетиях, выпавших на долю автора и его коллег. Владимир Сергеевич Сыромятников (1933—2006) — член–корреспондент Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ академии наук, профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ Федерации, лауреат Ленинской премии, академик Академии космонавтики, академик Международной академии астронавтики, действительный член Американского института астронавтики и аэронавтики. Р

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары