Читаем Шеридан полностью

Шеридан

Более примечательными фигурами, чем все эти приезжие курортники, являются несколько глубоких стариков, которые любят танцевать контрданс и есть за завтраком теплые булочки с маслом. Они ухитряются жить мафусаиловы лета исключительно благодаря тому, что постоянно ведут активный курортный образ жизни; на балах они кружатся в танцах с такой удалью, что просто нельзя поверить, что они еще танцевали куранту в эпоху реставрации Карла II. За примером недалеко ходить. Вот один такой долгожитель (ему пошел девяносто седьмой год), который утверждает, что он ни разу в жизни не болел и не истратил ни единого пенса на лекарства; поистине железное здоровье ему удалось, по его убеждению, сохранить в силу полнейшего своего безразличия к общественным делам и судьбам своих друзей. Слава богу, у него всегда есть свежая пара перчаток да приличная пара бальных туфель, и посему ему мало дела до того, кто правит сейчас Англией и кого из его родственников женят или, напротив, вешают. Но чем меньше он интересуется общественными делами, тем усерднее он посещает места, где собирается общество. В мае он едет в Бат, в июле — в Танбридж, в сентябре — снова в Бат, где и остается до конца парламентской сессии. Бледноликие, малокровные девы души в нем не чают: уж он-то как следует потискает партнершу во время танца с поцелуями! Но не торопитесь сделать на основании этого вывод, что перед нами воплощенное великодушие или, наоборот, гнусный порок. Нет, он совершенно безобиден. Матери смело оставляют своих дочерей наедине с ним в темноте. Невинные девицы весело играют с ним, а замужние дамы советуются о фасоне кружев и палантинов. Завистники зовут его дамским угодником и злорадно шепчут ему на ухо:

«Угодник дамский, шут бесполый!Не страшен женскому ты полу»

и т. д. и т. д.

Таково батское общество. Во внутренних дворах гостиниц «Медведь», «Белый олень» и «Три бочки» не смолкает цокот копыт и грохот колес: постоянно кто-то приезжает, кто-то уезжает. Извозчичий двор Скрейса, как всегда, оказывает содействие тайным побегам, а кондитер Гиллс предоставляет приют влюбленным парочкам, как постоянным, так и случайным.

Бат — это одновременно и миниатюрное отражение Лондона и репетиция его светской жизни. Оба эти города, и особенно Бат, насквозь пронизывают собой жизнь и творчество Шеридана. Ведь именно в Бате почерпнул Шеридан жизненный материал, положенный им в основу своих пьес, именно там оттачивал он на вечерах и балах свое остроумие, именно там приключились события, определившие его судьбу. Все персонажи его пьес несут на себе печать Бата. В «Соперниках» Бат изображен юмористически, в «Школе злословия» — сатирически (хотя номинально действие пьесы происходит в Лондоне), в «Дуэнье» тоже воспроизведена атмосфера Бата.

На оживленных улицах Бата будущие действующие лица комедий Шеридана встречаются нам на каждом шагу: вон злословят сплетники, покачивая головами; вон офицеры, которым случалось драться на дуэли; вон Лидия Лэнгвиш, опустошающая библиотеки. А вот, посмотрите, миссис Малапроп безбожно коверкает «всякие остроумные эпитафии», сэр Люциус ищет случая найти применение своим дуэльным пистолетам, маленькая служанка шныряет туда и сюда с «Записками Делии» и «Нарушенными клятвами» под мышкой. И уж конечно, по фешенебельной эспланаде, среди щеголей и фатов, нередко прогуливается сам Шеридан, который впитывает в себя все, что происходит вокруг.

Но в этот миг он с восторгом думает о том, насколько все-таки превосходит эту мисс Уоллер сладкоголосая Коноплянка, поющая сейчас балладу Пёрселла «Безумная Бесс», которой и завершается смешанное представление.