Шерхан

Замечаю женские балетки. Простые, без излишеств, но качественные. Ревность перехватывает дыхание, змеей шипит во мне, но я заставляю себя улыбнуться, подняв на Ярослава глаза.

— Ты не один? Я могу позже зайти!

— Проехали, Лен, иди на кухню, — он хмурит недовольно свои темные брови, оглядывается через плечо. Я тоже смотрю за его спину и мне хочется вцепиться в волосы девушки, что стояла в дверном проеме. Где-то я ее видела.

— Привет! — она радостно улыбается, делает шаг вперед и замирает возле Яра, они переглядываются, как влюбленная парочка, которой единственной понятен смысл взглядов. Даже улыбки были одинаковые.

— Я пойду, — протискивается мимо меня, я иду на кухню, сажусь на стул. Краем глаза наблюдаю за парочкой. Яр, скрестив руки на груди, опирался спиной о стенку, наблюдая за девушкой. Сжала руки в кулаки. Его взгляд, такой мягкий, нежный, сладкий, как шоколад во рту, мне не нравился. Очень не нравился. Я не видела такого взгляда у него никогда.

Девушка что-то тихо ему говорит, он усмехается, подходит к ней и без стеснения целует ее в губы. Я не в силах отвести взгляд в сторону, впитываю в себя все до мельчайших подробностей: захват нижней губы зубами, поглаживание лица большим пальцем, ее тонкие пальцы на его загорелом запястье. Все во мне вызывает протест! Мой! Только мой и больше ничей!

Наконец-то, они отлипают друг от друга, Яр еще пытается удержать девушку, не отпускает ее руку, она смеется, вновь прильнула к нему, быстро поцеловала в губы легким поцелуем, хватает сумочку, которую я ранее не заметила, и убегает.

Возвращается ко мне задумчивый, не обращает некоторое время внимания на мою скромную персону, просто убирает со стола посуду с едой. Достает чистые кружки, взгляд цепляется за полоску обнаженной кожи между резинкой штанов и низом футболки. Я знаю, что черные линии — это его татуировка. Тигр. Такой же загадочный, как и сам обладатель этого тату. С таким же переменчивым взглядом.

Рука дергается в желании провести по этой линии, хочется прижаться к его спине и просто обнять спереди, не отпускать. Слушать его сердцебиение, подстраивая свой ритм под его, чтобы наши сердца бились в унисон. Вместе и навсегда.

— Ты после смены? — ставит передо мной чашку с чаем, без сахара. Сам садится напротив с кружкой кофе с молоком. Я стараюсь украдкой его рассматривать, не пялиться в открытую. Небритый, лохматый, я столько раз ему напоминала о необходимости подстричься, а он со смехом отмахивался, говорил, что лохматость нынче в моде. Белая футболка, будто вторая кожа, обтягивала его плечи, грудь. Глаза смотрели на меня без каких-либо эмоций, удовлетворенно, лениво. А еще от него пахло сексом. Да, именно тем самым сногсшибательным сексом, когда не просто совершаются механические телодвижения для удовлетворения физиологических потребностей. От него пахло тем сексом, который возникает на почве дикой страсти, взаимного возбуждения. И этот запах дразнит, действует как афродизиак. Я чувствую, как низ живота заныл, как стала влажной между ног. Схватила кружку, сделала первый глоток в надежде усмирить свое влечение.

— Что случилось? — Яр смотрит в ожидании, я усилием воли заставляю себя вспоминить, зачем пришла к нему утром. Вспомнила. Достаю из сумки, что висела на спинке стула, медицинскую карточку. Кладу ее ближе к Яру, он вопросительно приподнимает бровь, в руки не берет.

— Я не силен в медицинских терминах, поэтому доступным языком объясни, что происходит!

— Это карточка Гриши. Мне сегодня коллеги принесли. Ты же в курсе, что в последнее время он ведет себя странно, это началось где-то полгода назад. Я списывала на нервозность, на работе у него начались проблемы. Но проблемы ушли, а Гриша стал все больше раздражаться, замыкаться в себе, ни с кем не делился, что его тревожит…

— Лен, — перебивает меня Ярослав, а я от досады прикусила губу. — Меньше воды, больше конкретики.

— У него рак!

— Что? — трясет своей темноволосой головой, сводит брови к переносице. Я смотрю ему в глаза, он ставит чашку, берет в руки карточку, открывает на последней записи. Там наш онколог четким почерком написал диагноз: рак головного мозга.

Ярослав прикрывает ладонью рот, потом сжимает пальцы в кулак, кажется прикусил кожу зубами. Несколько минут мы сидим в молчании.

— Чем я могу помочь? — ему трудно говорить, голос садится, глаза увлажнились. — Лен, чем? Что надо? Израиль? Германия? Америка? Что???? — последнее слово чуть ли не кричит, одергивает себя, сжимает губы в тонкую линию. Резко встает, подходит к окну, запускает руки в волосы, потом обхватывает шею, сцепляет пальцы в замок.

— Где он? — поворачивается, я вздрагиваю. Его зеленые глаза полны решимости, я пожалела, что пришла к нему. Если Гриша по натуре не боец, то Яр заставит его им стать.

— На работе.

— Я сейчас переоденусь, поедем к нему!