Шерхан

Оставшись одна, растерла ладонями лицо. В голове проносились мысли, которые уже не первый день меня посещают. Я любила Яра. Любила с первой встречи, когда Гриша нас познакомил. Тогда его улыбка свела меня с ума, ради нее я и согласилась встречаться с Гришей, испытывая к тому всего лишь симпатию. Интуитивно чувствовала, что Яр тоже ко мне испытывает интерес, я ждала от него решительных шагов. Но…не дождалась. Он отстранился от нас, с усмешкой наблюдал за нашими отношениями. Случайно выяснилось, чем Яр занимается, откуда у него деньги. Гриша заявил, что не хочет с ним общаться, пачкаться. Я тогда хотела накричать на своего парня, который уже подумывал о семье. И деньги он брал у братков, чтобы пустить мне пыль в глаза своей щедростью. Когда все раскрылось, потребовала вернуть деньги Яру, которые он отдал вместо Гриши. Пусть частями мой парень отдавал бы долг, тогда любимый мог у нас появляться хоть изредка. Гриша уперся, не согласился. В надежде, что однажды все же увижу свою любовь, вышла замуж за Каренина. Он был нормальным мужем. Ни плохим, ни хорошим. Только ночью, когда Гриша судорожно дергался на мне, я закрывала глаза и представляла совершенно другого мужчину.

Яр вернулся в нашу жизнь через долгих десять лет, когда я уже родила Даню, когда уже отчаялась его увидеть. Гриша все-таки скучал по другу, это было видно, когда иногда с Верой Ивановной вспоминали Ярослава. Яр вошел в нашу жизнь, оберегал нас, незаметно помогал, делал подарки так, что невозможно было отказаться. А я с каждым днем все больше и больше в него влюблялась, не понимая, как можно любить еще сильнее, еще безответнее, еще горше. Яр видел во мне друга, видел во мне жену своего друга, прошлой симпатии и след простыл, оставив всего лишь дымку воспоминаний. У него были более красивые, более раскрепощенные и доступные девушки. И вот теперь эта…где же ее видела?

— Я готов! — Яр стоял в коридоре в черных рваных джинсах, в белой в толстую полоску рубашке. Красивый. Невозможный. Далекий. Любимый.

Мы едем к Гришиной работе в молчании. Ярослав сосредоточен, постоянно хмурится. Периодически кто-то ему звонит на телефон, он скупо отвечает всем, что перезвонит позже, занят.

— Звони ему, пусть выходит на улицу.

— Может дома поговорим, чего устраивать шоу на публике? — я не люблю скандалов, мне не особо нравится настрой Яра: вытрясти из Гриши душу. Он медленно поворачивается ко мне, прищуривается. Смотрит хищно, опасно.

— Какого хера ты тогда ко мне пришла? — в голосе ирония, издевка. Мне он таким не симпатичен, отталкивает. — Ты могла попросить прийти к вам домой! А,Лен? Чего ты добиваешься, объясни логику своих действий? — он закипал, в каждом слове сдерживаемая ярость, злость.

— Хорошо, — быстро соглашаюсь с мужчиной, понимая, что поступила импульсивно, придя к Ярославу. Нужно было успокоиться, но мне так хотелось его поддержки, его объятий, его обещаний, что он всегда будет рядом при любом раскладе. Не исчезнет после смерти Гриши. А то, что мой муж умрет, рано или поздно, как медик, я отлично понимала. Рак коварен, он может дать иллюзию улучшения, а потом, внезапно, прибрать к рукам.

Гриша недовольно бурчит, что зря приехала. Но я уже научилась не обращать внимания на его недовольство. Я и раньше не особо остро реагировала на его настроение, сейчас и подавно, только привычка, удобство и то, что Яр его друг, удерживало меня возле мужа.

Мы с Тигром выходим из машины, когда видим, как спускается Гриша по ступенькам бизнес-центра. Он хороший экономист, но звезд с неба не хватает. Увидев нас, муж замер, неторопливо подходит. Смотрит на Яра, на меня лишь мельком взглянул.

— Паршиво выглядишь, брат! — Ярослав опирается своим задом о капот, скрещивает руки на груди. — С каждым днем все хуже и хуже, однажды вместо знакомого Гриши найду мумию! Не так ли? — губы скривил в усмешке. Мне хочется убежать, волна агрессии, исходившая от Яра, пугала. Он злился. И его можно понять. Для него Гриша, Вера Ивановна, Даня и я — семья, люди, которыми он дорожит, за которых беспокоится.

— Все нормально, — Гриша улыбается, но глаза отводит в сторону. Ярослав резко оттолкнулся от машины, вплотную подошел к мужу и смотрит ему в глаза. А я…а я сравниваю их. Яр выше Гриши на полголовы. Они как инь и янь. Смуглый и светлый. Темноволосый — светловолосый. Опасный — безобидный.

— Гриша, не ври мне! Я ж не чужой тебе! — хватает Гришу за локоть, оттаскивает его в сторону, где меньше народу. Я не слышу их разговора. Яр что-то ему высказывает, судя по выражению его лица, в очень коротких и жестких репликах, Гриша под этим натиском все больше вжимает голову в плечи, смотрит куда угодно, но только не на друга. Они не обнимаются, как в фильмах, когда близкие люди узнают о болезни, нет, Яр что-то говорит, а потом резко направляется в сторону машины. Его лицо — застывшая маска.