Шерхан

Какой же кайф вновь оказаться дома. Принять горячий душ без спешки. Без посторонних глаз. А еще поесть нормальной пищи, горячей, такой горячей, что желудок начинает болеть. Я не мог наестся, чувство голода меня не покидало даже после целой тарелки спагетти с морепродуктами, только с усилием воли заставлял пить воду, а не набрасываться на еду. А ещё у меня напрочь отсустовали вкусовые рецепторы. Главная мысль — наесться с запасом, как хомяк.

После выхода их СИЗО, оказавшись дома, записался в барбершоп. Нужно было привести себя в порядок, прежде чем явиться на глаза тому, кто вытащил меня из дерьма. Саид. В жизни бы не подумал, что ему есть до меня дело. Поэтому попросил Пака узнать, сможет ли Саид со мною встретиться. Каюм нашел время на неделе. Я до встречи с ним пытался проанализировать произошедшее, но главное нужно было понять, кто за всей этой херней стоит. Не Агат был кукловодом, он марионетка в умелых руках неизвестного мне человека, только вот меня не покидал ощущение, что я знаю главного зачинщика. Имя, к сожалению, так и не смог вычислить из своего окружения.

Приезжаю в отель на такси. Я все ещё без колёсный. В холле администратор, узнав к кому я приехал, вежливо подсказал на какой этаж подниматься, к какому номеру идти. Я нервничаю. В голову лезут суматошные мысли без какой-либо нагрузки, просто скопом одолели.

Каждый раз, когда оказываюсь рядом с Каюмом, нервничаю до сердечного припадка, скрывая все это за шутками-прибаутками. Последний год совсем не располагал юморить.

— Заходи, не стой на пороге, — раздается за спиной насмешливый голос. Я резко поворачиваюсь. Саид стоит в двух шагах от меня. На нем привычная для моего глаза голубая рубашка, оттеняющая голубые глаза, которые сейчас напоминали небо перед грозой, светло-серые брюки. И он точно создание Дьявола, ибо с последней нашей встречи выглядит ещё моложе своих лет. Наверно, пьёт молодую кровь своей жены или детей. Ибо я не мог объяснить, почему от него исходит больше энергии, чем от меня. Если только оправдаться обстоятельствами, но у Саида были и похуже ситуации.

Он проводит карточкой по магнитному замку, жестом приказывает мне заходит. Захожу, стою на месте.

— Шерхан, не стой, давай шевелись, честно слово, как заторможенный. Тебе там мозги поотбивали что ли? — внимательно меня осматривает, сканирует, я передергиваю плечами, вспоминая методы воспитания Мостового.

— Спасибо, — тихо говорю, рассматривая узор на ковре. Саид молчит, его молчание напрягает больше, чем угрозы, поэтому вскидываю на него глаза.

— Я думаю, ты хочешь поговорить, узнать ответы на свои вопросы.

— Да я как-то додумался сам, мозги вроде оставились на месте.

— Это хорошо, ибо заморачиваться, в какой интернат для умственно отсталых тебя пристроить, в мои планы не входило. Хватит того, что вытащил из тюрьмы. Считай, что долг отдал, — Саид направляется на лоджию, где на журнальном столике стояло кофе и пирожные. Усмехнулся.

— Я не сладкоежка, Каюм, нынче лечение зубов выходит в копеечку, а я теперь нищ, как бродяга.

— Ты нищ? — Каюм смеется, откидывает голову назад, веселится от души. Но на самом деле я не врал. Почти все свои деньги я отписал на Карениных, выдав их как счет Гриши. Кое-что перевел в детский дом, в котором прошли мои годы рядом с Полиной. Осталось совсем чуть-чуть на жизнь, пока буду думать, чем мне в этой жизни заняться. Ибо реальной профессии у меня не было, дипломов тоже. Я умел то, что в обычной жизни проходит по статье уголовного кодекса.

— Ладно, посмеялись и забыли.

— У меня остались копейки, планирую на днях выставить на продажу комплекс. И валить отсюда на какие-нибудь острова.

— Не спеши, — Саид садится в кресло, берет чашку, из кофейника наливает кофе, отпивает его и смотрит перед собою. Мне ничего не оставалось, как примоститься на соседнее кресло и тоже налить себе кофе. Наше молчание умиротворяло, я смотрел на горизонт, видел спокойное море, где-то вдалеке стояли яхты.

— Тебя подставили. Причем хорошо так все разыграли, что не сразу поняли, кто дёргает ниточки. О том, что в городе начался бардак, я узнал буквально через месяц после того, как умер Хищник, и тебя посадили в изолятор.

— А кто сообщил? — Саид украдкой бросает на меня ничего назначающий взгляд. Я уже понял, что имён не назовут.

— Свои. Потом уже подключились твои. Вернее, они подняли свои связи, а те люди дошли до меня. Вспомнили, как я лояльно к тебе в свое время отнесся, попросили помочь.

— Не по душевной доброте?

— Нет, конечно, сдался ты мне. Я бы еще приплатил, чтобы дали срок до двадцати лет. Но ты ж ходишь в любимчиках не только у ребят, переживают за тебя, как за родного брата, но и у женщин.

— Не представляю, кто из женщин может у тебя за меня просить.

— Хватит того, что моя жена неровно дышит в твою сторону.

— Аля? — улыбаюсь, вспоминая малышку. — И как она?

— Лучше всех.

— Дает жару по жизни и в постели?

— Тебя моя постель меньше всего должна интересовать.