Шерлок Холмс: наука и техника

В 1894 г. в выброшенных бумагах германского военного агента в Париже полковника Шварцкоппена была найдена опись без числа и подписи, в которой адресат извещался о направлении ему секретных документов. Опись свидетельствовала о том, что шпион имел длительные сношения с Шварцкоппеном и был осведомлен о вещах, которые могли быть известны только офицеру генерального штаба. Собрание французских военных офицеров постановило, что на роль «козла отпущения» больше всего подходит капитан Альфред Дрейфус. Несмотря на то что настоящим шпионом и автором послания был майор Эстерхази, наиболее вероятным подозреваемым сочли не его, а ни в чем не повинного Дрейфуса. Подозрения вызывал его замкнутый образ жизни, свободное владение немецким языком (Дрейфус родился в Эльзасе) и, что более важно, его национальность (Дрейфус был евреем). Оказалось, что даже среди самых ярых патриотов Франции были чрезвычайно распространены с трудом скрываемые антисемитские настроения.

Эксперты по почерку давали противоречивые показания относительно авторства записки, поэтому высказать свое мнение пригласили Альфонса Бертильона, известного к тому времени специалиста в мире криминалистики. Сомнительные документы выходили далеко за пределы сферы его компетентности, но Бертильон не счел это причиной для отказа. Он представил чрезвычайно запутанное, изобилующее схемами заключение, в котором делал вывод, что подозрительная записка принадлежит руке Дрейфуса, а выявленные отличия свидетельствуют лишь о попытке подозреваемого офицера изменить свой почерк. Чтобы доклад произвел на слушателей надлежащее впечатление, Бертильон включил в него несколько математических формул из теории вероятности. Свои предубеждения он облек в одежду строгих научных фактов.

Никто не понимал, о чем говорит Бертильон, но его авторитет был настолько велик, что обеспечил обвинительный приговор. Альфреда Дрейфуса, лишенного звания и оторванного от семьи, отправили во Французскую Гвиану в одиночное заключение. Даже стражникам запрещалось разговаривать с ним.

Вся Франция активно участвовала в процессе, принимая ту или иную сторону, причем дело дошло даже до уличных демонстраций. Эмиль Золя, романист и журналист, в газете «Аврора» обратился с открытым письмом к президенту Французской республики. Озаглавив статью «JAccuse» (Я обвиняю), Золя так высказывается об уликах:

"Насколько они необоснованны! Тот факт, что кого-то можно обвинить на основании таких улик, является вопиющим беззаконием. Я бросаю вызов тем приличным согражданам, которые читают, эти строки, не содрогаясь от отвращения и негодования при мысли о человеке, незаслуженно отбывающем наказание на острове Дьявола. Он знает несколько языков. Преступление! На него нет компрометирующих бумаг. Преступление! Он время от времени ездит к себе на родину. Преступление! Он был трудолюбивым и хорошо осведомленным работником. Преступление! Он не смутился. Преступление! Его сбили с толку. Преступление!"

После перечисления аргументов против военных, сфабриковавших процесс, Золя ополчился на экспертов-графологов:

Я обвиняю трех экспертов по почерку, господ Беллхома, Варинара и Куара, в представлении ложных и вводящих в заблуждение отчетов, если только медицинское обследование не обнаружит у них болезней, ухудшающих зрение и ясность ума.

Непонятно, почему Золя не включил в этот «черный список» и Бертильона. Возможно, он был согласен с распространенным мнением о том, что отец антропометрии просто сошел с ума.

В конце концов, общественное мнение склонилось на сторону Дрейфуса, и его дело решили рассмотреть повторно. Невероятно, но Альфреда Дрейфуса вновь признали виновным. Начались массовые протесты, а также обнаружились доказательства того, что французская интеллигенция подделала улики против него. В результате Дрейфуса помиловали. Обвинительный приговор против него окончательно был снят в 1906 г.

Репутация Бертильона заметно потускнела, а общественное доверие к исследованию документов серьезно пошатнулось. Для того чтобы изменить положение дел, понадобился гений Эдмонда Локара.

Во время Первой мировой войны в 1917 г. жители французского города Тюль стали получать анонимные письма с угрозами. В них содержались отвратительные обвинения, в основном сексуального характера. Женщинам писали, что их мужья, находящиеся на войне, изменяют им; мужчины, пребывающие на службе, получали письма, в которых их жены обвинялись в постоянном распутстве.