Шерлок Холмс в Америке

– Я не уверен, но есть целый ряд обстоятельств, даже помимо записки в банковской ячейке, которые подводят к такому заключению. Задайте себе несколько вопросов, Уотсон. Почему Ларссон так и не проверил камень на подлинность, как обещал королю? Почему, когда Вальгрен нарушил договор о продаже, мистер Ларссон не обратился в суд? И наконец, почему мистер Ларссон во время нашей маленькой попойки в «Маджестик» специально подчеркнул, что раздумал продавать артефакт королю Оскару, а возлагал надежды на Карла Лунда, чикагского спичечного короля?

Я подумал минутку и ответил:

– То есть он беспокоился, как бы камень не попал в руки ученых.

– Именно, Уотсон. Магнус Ларссон был далеко не дурак. Как только он усомнился в подлинности находки, то сразу смекнул, что шведские рунологи, лучшие в мире, разобьют его в пух и прах. Надежды продать объект королю растаяли как дым. По той же причине мистер Ларссон не обратился в суд: он понимал, что тщательное исследование артефакта в суде закончится его дискредитацией. С другой стороны, он узнал от миссис Комсток, что Лунду особые доказательства подлинности не понадобятся. Я бы очень хотел узнать, сколько Лунд согласился заплатить, поскольку, я уверен, именно эта сумма движет теперь миссис Комсток и ее сообщниками.

– Тогда, смею предположить, мистера Ларссона убили за то, что он знал о камне.

– Думаю, да. Это дело соткано из лжи, Уотсон, и лжецы убивают друг друга, чтобы защитить свою ложь.

– Что вы скажете по поводу мистера Вальгрена? Его убили по той же причине?

– Не уверен. Определенно он занимал самую выгодную позицию из всех, так как знал, подлинник это или подделка. Возможно, его убили просто потому, что он пытался предотвратить кражу еще до того, как Ларссон или кто-нибудь другой сделал вывод, что камень – фальшивка. Или же просто ему расхотелось продолжать этот фарс.

– Вы знаете, кто убил Олафа и мистера Ларссона? – спросил я, понимая, что вряд ли получу ответ.

Холмс улыбнулся, сделал глоток кофе и произнес:

– А вот этот вопрос еще предстоит разрешить, мой дорогой Уотсон. Но как я говорил раньше, я считаю, что мы найдем ответ в Мурхеде.

Поняв, что дальше продолжать разговор на эту тему не имеет смысла, я спросил Холмса, смог ли он расшифровать карту, найденную в кармане Ларссона.

– Это оказалось очень просто, – сказал он мне. – Никаких особых шифров, что даже удивительно.

– Возможно, тот, кто рисовал карту, не думал, что она окажется в кармане мертвеца и ее найдет кто-то вроде нас.

– Да, но если бы я взял на себя труд нарисовать карту с секретным местоположением, то зашифровал бы все так, чтобы никто посторонний не смог догадаться.

– Ну, Холмс, я уверен, что не все думают, как вы.

– Я заметил, старина. В любом случае, мне кажется, что я знаю, где конкретно спрятан камень.

– И где же?

– Терпение, мой друг, терпение. Если повезет, мы увидим желаемое до захода солнца.

Мне принесли еду, но не успел я к ней и притронуться, как произошло еще одно из тех примечательных совпадений, которые с самого начала характеризовали дело о руническом камне. Напротив нас сидели два бородатых блондина в комбинезонах из денима, и в них безошибочно угадывались фермеры. Я краем уха уловил, что они обсуждают убийство Ларссона, но поскольку в их комментариях не было ничего нового, то я не обратил на них внимания. Но потом один из них, верзила с громовым голосом, который не заглушила бы и пушка, внезапно спросил своего собеседника, слышал ли тот об «исчезновении Фегельблада». Холмс тут же навострил уши, как и я.

– Да, очень странно, – ответил второй фермер. – Интересно, что случилось с Нильсом.

– Не знаю, – сказал первый зычным голосом. – Но как он мог вот так уехать, не оставив даже воды скотине и лошадям? Хорошо, что кто-то зашел к нему и позаботился о хозяйстве. Я всегда считал Нильса чудаковатым. Ты так не думаешь, Арне?

Арне, говоривший куда тише товарища, согласился, что «Фегельблад странный малый», а потом добавил:

– Не удивлен, что он сбежал. Не иначе как отправился к той женщине в Мурхеде, за которой ухлестывал.

– Не думаю, Нильс слишком робкий. Сдается мне, его побег как-то связан с руническим монолитом. У него из-за этого камня крыша съехала, как я слышал. Помнишь, он всех нас затащил к себе на ферму? Типа, там эта штуковина спрятана. И что они нашли? Ничего. Ничегошеньки. Вот он и смылся посреди ночи. Разве мы могли знать, что дойдет до этого?

– Никак не могли, – посетовал Арне. – Кто теперь позаботится о скотине?

– Винт Джонсон. Он же рядом живет. Но вечно вряд ли захочет этим заниматься.

Я посмотрел на них и увидел, что Арне, который явно был моложе своего собеседника, покачал головой.

– А от Нильса не было весточки? – спросил он товарища.

– Ни словечка. Он реально выжил из ума, вот что я думаю.

– Согласен.

Возникла короткая пауза, после которой громкоголосый фермер сказал:

– Кстати, Арне, я слышал, что цена на пшеницу в Чикаго выросла на два цента. Будешь продавать свои бушели[29]?