Шерлок Холмс в России

— Объявляю торжественное заседание лондонского воровского клуба открытым, — сказал председатель. — Займите свои места.

Он встал и произнес следующую речь:

— Прекрасные дамы и уважаемые кавалеры! Сегодняшнее заседание нашего клуба посвящено чествованию величайшего в мире детектива — известного вам всем Шерлока Холмса. Вот он сам среди нас. Я предлагаю собранию поблагодарить юбиляра за его любезность, оказанную нам его посещением.

Раздались оглушительные рукоплескания. Поднялся крик и хохот.

Холмс был недвижим, как мраморное изваяние.

Председатель позвонил в колокольчик и шум стих.

— Прежде всего, уважаемый Холмс! — продолжал председатель, — позвольте высказать вам наше общее пожелание, чтобы вы в нашем обществе чувствовали себя легко и непринужденно. Вы поступили благоразумно, что предпочли нашу теплую компанию казенному холодному празднику в обществе бездарных полицейских ищеек, которые вас никогда не любили, вам всегда завидовали. Мы же — искренние поклонники вашего исключительного таланта… С вами работать нам было и лестно, и приятно. Вы многому научили нас. За это мы вам благодарны в высокой степени. Позвольте представить вам наш президиум. Я — Джон Джемсон, по прозванию «Стальной Лом» — председатель воровского клуба. Моя специальность — громила. Несгораемые ящики, американские и французские замки… — Он вежливо поклонился Холмсу… — Товарищ председателя, — и Стальной Лом грациозным жестом указал на какого-то мрачного бродягу, сидевшего около. — Имени его точно не знаю, а прозвище — «Пистолет», беглый каторжник. Солидный человек, с хорошим стажем, и вам, как кажется, известен… по делу… по делу… По какому, бишь, делу ты известен Холмсу? — спросил он Пистолета.

— По делу о фиолетовом брильянте… Потом еще трагедия в Ливерпульском экспрессе, — важно прохрипел Пистолет.

Я вздрогнул. Это были мрачные, кровавые дела.

Холмс был неподвижен.

… — Секретарь клуба… Вилльям Смоккинг. По прозвищу: «Не зевай». Это юноша, как вы видите, из высшего света. Его специальность такая интимная, что я предпочитаю об ней умолчать.

Секретарь поднялся, сделал изящный полупоклон в сторону Холмса и сел на место.

… — Члены президиума:… «Воробей»… «Тюльпан»… «Чертик»…

Все они вставали и отвешивали поклоны Холмсу.

… — Теперь, господа! — торжественно произнес председатель. — Я предоставляю слово нашему уважаемому товарищу «Выгребаю», который сообщит вам биографию юбиляра.

Выступил «Выгребай» и прочел по бумаге краткий очерк жизни Холмса. Очерк был составлен объективно и дельно. Я услышал упоминание и моего имени.

Выгребай окончил, поклонился Холмсу и отошел в сторону.

… — Слово предоставляю «Воробью», — сказал председатель. — Он сообщит нам статистические данные, хранящиеся в нашем архиве в двух шкафах, носящих название: «Холмс № 1» и «Холмс № 2». Должен сказать вам, как представителю королевской полиции, — обратился он к Скотту, что уважаемый юбиляр в нашем архиве занимает места более, чем сыскная полиция всего Соединенного Королевства.

Скотт сконфуженно крякнул.

Вышел Воробей. Он имел вид настоящего ученого, в сюртуке, застегнутом на все пуговицы, в очках, одетых на маску… Тусклым, монотонным голосом он стал приводить цифры, одни цифры дел, раскрытых Холмсом, дел нерешенных им, цифры лиц, попавших из-за Холмса в тюрьму, на срочное заключение, на каторгу, на виселицу…

В зале сделалось тихо. Я слышал явственно, как колотилось мое сердце. Тук… Тук… Холмс был бледен.

Когда Воробей насчитал, как сейчас помню, 83 повешенных, он сделал паузу…

Председатель встал и сказал: «Прошу всех присутствующих почтить память погибших вставанием»… Все поднялись…

— Уважаемые гости, — обратился к нам Стальной Лом, — будьте любезны, встаньте и вы.

Мы поднялись.

Секунду все постояли молча. Председатель дал знак, и все опустились на места.

Воробей продолжал свою статистику. Он сравнивал на цифрах работу официальной полиции и Холмса. Сравнение было уничтожающее для полиции Лондона… Я помню, что по данным Воробья, в 1889 году один Холмс открыл удачно 545 дел, а лондонская полиция, в составе более тысячи агентов, раскрыла лишь 31 дело… В зале раздались смешки. Скотт усиленно пыхтел.

Воробей закончил свой доклад сопоставлением цифр дел, открытых разными «мировыми сыщиками», «чемпионами сыска». Оказалось, что Холмс раскрыл около 12000 дел, Нат Пинкертон — около 5000, Картер — 2000… Следовали имена французских, итальянских, испанских детективов. На последнем месте стоял русский сыщик Путилин. За ним значилось 9 открытых дел… Зал огласился хохотом, рукоплесканиями, криками: «Да здравствует Холмс! Чемпион сыска!.. Король детективов!..»

У меня отлегло от сердца… Я искоса посмотрел на Холмса. Легкая краска показалась на его лице… Он тихо поднялся и сделал неопределенный поклон в пространство.

Зала пришла в неистовый восторг… Все ревели от восторга. Председатель дал зале выразить свой бурный восторг и позвонил.

8

— Слово предоставляется нашему историографу — товарищу «Отмычке», — возгласил он.