Шерлок Холмс возвращается в Лондон

— Или он хорошо знал, как всё заведено в этой семье. Вы опросили соседей? Может, кто-нибудь видел слоняющегося около дома человека?

— Один из офицеров как раз сейчас этим занимается, — ответил Лестрейд. — Никто из уже опрошенных не заметил ничего необычного.

Холмс достал пенсне и опустился на корточки, чтобы получше что-то разглядеть. Потом лёг на живот и замер. Он удовлетворённо хмыкнул, поднялся, подошёл к окну и широко раздвинул шторы, пуская в комнату больше света. Затем он снова лёг на пол и продолжил что-то рассматривать.

— Лестрейд, подойдите! Вы видите это?

Инспектор встал рядом с Холмсом и внимательно уставился на то место, на которое показал Холмс.

— Нет, ничего не различаю.

— Оно едва заметно, но если смотреть под правильным углом, вы его увидите. Опуститесь ниже и осмотрите самые кончики ворса. Сегодня пасмурно, но и такого света вполне достаточно.

Лестрейд присел на корточки и осмотрел ковёр.

— Боже правый! — воскликнул он. — Действительно вижу! Что-то похожее на след!

— Именно. Ковёр очень толстый, с густым ворсом. Последние несколько дней были влажными, и подошвы ботинок этого человека намокли, поэтому на ковре остался отпечаток. Думаю, размер четвёртый, это след от ботинка ребёнка. След находится около окна, потому его ещё не затоптали.

Мне сразу же вспомнился страшный карлик с неправильной формы головой, всклокоченными волосами и угрюмыми блестящими глазами. Несколько лет назад он был замешан в преступлении. Я рассказывал об этом в истории «Знак четырёх».

— Может быть, это не ребёнок, а карлик? — спросил я.

— Возможно, — усмехнулся Холмс. — Но скорее ребёнок. Они всё же чаще промышляют воровством в этом городе, чем карлики. Мальчик лет восьми-девяти. Или старше, если слишком мал для своего возраста. Достаточно маленький и худой, чтобы протиснуться между прутьями решётки.

— Ожерелье украл мальчишка? — тихо пробормотал Форрестер.

— Ребёнок здесь был. Так что, вполне вероятно, он и вор. Он оставил отпечаток ботинка, когда забирался в комнату. Он пролез сквозь решётку в окне и сначала встал на одну ногу. — Холмс продолжил осматривать комнату.

Я вспомнил небольшую книгу, которую читал много лет назад, когда учился в университете. Это были «Мемуары Роберта Блинко», написанные Джоном Доэрти. Там подробно рассказывалось, как ужасна жизнь осиротевших и брошенных детей в Лондоне. Разумеется, я видел беспризорников. Внештатники Бейкер-стрит по большей части были бездомными. Но я не обращал на это особого внимания. Думаю, мне должно быть за это стыдно. Из той книги я впервые узнал, как они живут на самом деле. В основном им приходилось искать себе заработок прямо на улице. Многих правительство отправляло в работные дома, и они начинали трудиться, едва научившись ходить. Девочки устраивались горничными к богатым людям. Часто их отправляли в магазины или на ткацкие фабрики, где делают сукно. Мальчики шили одежду или обувь. Все эти дети работали помногу часов, а платили им ничтожно мало. Ребята, которые работали на спичечных фабриках, часто заболевали некрозом челюсти из-за постоянного контакта с фосфором. Те, кому повезло ещё меньше, жили на улице. И зарабатывать им приходилось самыми порочными способами.

В последнее время ситуация немного улучшилась. Вышел закон о бесплатном школьном образовании. Но многие дети всё равно живут в невероятно тяжёлых условиях. Настолько тяжёлых, что некоторым проще пойти на преступление. Лучше обчистить несколько карманов или влезть в чей-то дом, чем двенадцать, а то и четырнадцать часов работать на фабрике.

— Ну вот же! — пробормотал Холмс.

Он наклонился, засунул руку под комод и достал что-то маленькое, кажется камень.

— Что это? — спросил Лестрейд.

— Маленький кусочек стебля с шипом.

— У вас растут розы, мистер Форрестер? — поинтересовался Лестрейд. — Я не видел их перед домом.

— Нет, у нас нет роз. Но на заднем дворе вдоль забора растёт ежевика. Она тоже колючая.

— Значит, пора пойти осмотреть двор, — произнёс Холмс.

* * *

Виггинс решил пройтись до офиса пешком, а деньги на экипаж оставить себе. Однако сначала он направился в другую сторону. Он шёл довольно долго, пока не очутился в бедном районе. Эти мрачные, жалкие улицы и серые кирпичные дома с неприглядными дверями были хорошо знакомы Виггинсу. В маленьких квартирках ютились несчастные, которые что есть сил пытались заработать, чтобы не умереть с голоду. Многие стали закоренелыми преступниками.

Начинал накрапывать дождь. В хорошую погоду здесь слонялось немало всякого сброда. Одни распивали в переулках или на ступеньках домов, другие обсуждали что-то друг с другом, может быть, планировали очередные тёмные дела. Но сейчас моросило, и улицы были пустынными.

Виггинс на всякий случай держал в кармане пистолет, когда заглядывал сюда. Здесь жила Марта Карсон, вдова его сводного брата. Одиннадцать месяцев назад она потеряла мужа и осталась одна с четырёхлетним сыном. Виггинс понимал: его приличная одежда может привлечь чьё-то внимание и они вполне могут решить, что у него есть чем поживиться.