– Именно, дорогой Ватсон. В этом-то и кроется важность этого Порлока. Отчасти влекомый зачатками тяготения к справедливости, а главным образом, поощряемый посылками чеков в десять фунтов, он раза два доставлял мне ценные сведения, настолько ценные, что удавалось предотвратить преступления. Если мы будем иметь ключ к шифру, то я не сомневаюсь, что и это сообщение окажется именно такого рода.
Холмс снова развернул письмо и положил его на стол. Я поднялся, склонился над ним и стал разглядывать загадочное послание. На листке бумаги было написано следующее:
534 Г2 13 127 36 31 4 19 21 41
Дуглас 109 293 5 37 Бирльстонский
26 Бирльстон 9 13 171
– Что вы думаете об этом, Холмс?
– Очевидно – попытка сообщить какие-то секретные сведения.
– Но если нет ключа, то какова же польза шифрованного послания?
– В настоящую минуту – ровно никакой.
– Почему вы говорите – «в настоящую минуту»?
– Потому что существует немало шифровок, которые я могу прочесть с такой же легкостью, как акростих по первым буквам каждой строки. Такие несложные задачи только развлекают ум, ничуть не утомляя его. Но в данном случае – совсем иное дело. Ясно, что это ссылка на слова из какой-то книги. Пока я не буду знать название книги и страницу – я бессилен.
– А что могут означать слова «Дуглас» и «Бирльстон»?
– Очевидно, этих слов не оказалось на взятой странице.
– Но почему же он не указывает название книги?
– Дорогой Ватсон, ваш природный ум и догадливость, доставляющие столько удовольствия вашим друзьям, подскажут вам в подобном случае, что не следует посылать шифрованное письмо и ключ в одном конверте. Иначе вас могут постичь большие неприятности. Однако сейчас нам принесут вторую почту, и я буду очень удивлен, если не получу письма с объяснением или самой книги, на которую эти цифры ссылаются.
Дальнейшие предположения Холмса были прерваны через несколько минут появлением Билли, принесшего ожидаемое письмо.
– Тот же почерк, – заметил Холмс, вскрывая конверт. – И подписано на этот раз, – торжествующим голосом прибавил он, развернув письмо.
Однако, когда Холмс просмотрел содержание письма, он нахмурился.
– Ну, это сильно разочаровывает. Я боюсь, Ватсон, что все наши ожидания не привели ни к чему. «Многоуважаемый мистер Холмс, – пишет Порлок, – я больше не могу заниматься этим делом. Это слишком опасно. Я чувствую, что он подозревает меня. Только что я написал на конверте адрес, собираясь послать вам ключ к шифру, как он зашел ко мне совершенно неожиданно. Я успел прикрыть конверт, но прочел в его глазах подозрение. Сожгите, пожалуйста, шифрованное письмо, оно теперь совершенно бесполезно для вас. Фред Порлок».
Некоторое время Холмс сидел молча, сжав письмо в руке и хмуро глядя на пламя в камине.
– В сущности, – сказал он наконец, – что его так испугало? Возможно, что это только голос его неспокойной совести. Сознавая, что он предатель, он прочел обвинение в глазах другого.
– Этот другой, я полагаю, профессор Мориарти?
– И никто иной. Когда кто-либо из этой компании говорит о «нем», вы должны догадаться, кого они подразумевают. У них имеется один «он», возвышающийся над всеми остальными.
– Но что этот «он» может затевать?
– Гм! Это сложный вопрос. Когда ваш противник один из лучших умов во всей Европе, причем за его спиной стоит целое полчище темных сил, то допустимы всякие возможности. Как бы то ни было, наш друг Порлок, по-видимому, оказался расстроенным очень сильно. Сравните, пожалуйста, письмо с конвертом, который был надписан, как он говорит, до неприятного визита. Один почерк тверд и ясен, другой – едва можно разобрать.
– Зачем же он продолжал писать? Почему он попросту не бросил это дело?
– Потому что он опасался, что я буду добиваться разъяснений, и навлеку на него неприятности.
Я взял шифрованное письмо и стал с напряжением всматриваться в него. Можно с ума сойти от мысли, что в этом клочке бумаги заключена какая-то важная тайна, и что выше человеческих сил проникнуть в ее содержание.
Шерлок Холмс отодвинул в сторону свой нетронутый завтрак и раскурил трубку – постоянную спутницу его размышлений.
– Я удивляюсь! – сказал он, откинувшись на спинку и уставившись в потолок. – Может быть, здесь имеются пункты, ускользающие от вашего макиавеллиевского ума? Давайте рассмотрим проблему при свете чистого разума. Этот человек делает ссылку на какую-то книгу. Это наш исходный пункт.
– Нечто весьма неопределенное, надо сознаться.
– Посмотрим, далее, не можем ли мы немного прояснить его. Наша проблема, когда я вдумываюсь в нее, кажется мне менее неразрешимой. Какие указания имеются у нас относительно этой книги?
– Никаких.