Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

На меня случившееся произвело самое тягостное впечатление. Бурная и беспричинная вспышка, а затем эта грубая тирада, столь не похожая на его обычный учтивый тон, показали мне, насколько помутилось его сознание. Разрушение благородного ума наиболее плачевное из всех разрушений! Я сидел в безмолвном унынии, пока не миновали обусловленные два часа. Видимо, он тоже следил за часами, как и я, потому что вновь заговорил почти ровно в шесть, с тем же лихорадочным возбуждением, что и прежде.

– Вот что, Ватсон, – сказал он, – у вас есть в кармане какая-нибудь мелочь?

– Да.

– Серебряные монеты?

– В большом количестве.

– Сколько полукрон?

– Пять.

– А! Слишком мало! Слишком мало! Как неудачно, Ватсон! Однако вы можете переложить их в часовой кармашек. А все остальные монеты в левый карман брюк. Благодарю вас. Так вы сбалансированы более надежно.

Это был бред безумия. Он весь сотрясся и снова испустил звук, средний между кашлем и всхлипыванием.

– Теперь вы зажжете газ, Ватсон, но будьте очень внимательны, чтобы пламя ни на миг не поднялось выше половины. Умоляю, Ватсон, будьте внимательны. Благодарю вас. Именно так. Нет, занавеску задергивать не надо. А теперь будьте так добры, положите кое-какие письма и бумаги на этот столик у меня под рукой. Благодарю вас. Теперь кое-что из хлама на каминной полке. Превосходно, Ватсон. Там есть сахарные щипчики. Будьте добры, поднимите с их помощью эту коробочку из слоновой кости. Положите ее здесь среди бумаг. Отлично! А теперь вы можете отправиться за мистером Калвертоном Смитом в дом тринадцать по Лоуэр-Берк-стрит.

Сказать правду, мое желание привезти врача несколько угасло. Холмс явно был в горячечном бреду, и оставлять его одного казалось опасным. Однако теперь он с такой же настойчивостью посылал меня за названным человеком, с какой раньше отказывался допустить к себе кого бы то ни было.

– Никогда прежде не слышал этой фамилии, – сказал я.

– Вполне понятно, мой добрый Ватсон. Возможно, вас удивит, что человек, больше всех в мире осведомленный об этой болезни, вовсе не медик, а плантатор. Мистер Калвертон Смит, живущий на Суматре, где он широко известен, сейчас находится с визитом в Лондоне. Вспышка этой болезни на его плантации, слишком удаленной, чтобы получать медицинскую помощь извне, понудила его заняться ее изучением, что привело к далеко идущим последствиям. Он человек с крайне методичными привычками, и я не хотел, чтобы вы отправились к нему раньше шести, так как мне хорошо известно, что вы не застали бы его в кабинете. Если вы сумеете уговорить его приехать сюда и уделить нам долю его уникальных познаний об этой болезни, исследование которой было любимейшим его занятием, не сомневаюсь, что он сможет помочь мне.

Я излагаю слова Холмса в связной последовательности и не пытаюсь передавать, как его речь прерывалась задыханиями и судорожными движениями рук, указывающими на мучительную боль, которую он испытывал. За часы, которые я провел с ним, его внешность изменилась к худшему. Красные лихорадочные пятна на скулах стали еще заметнее, глаза в темных провалах глазниц блестели ярче, а лоб лоснился от холодной испарины. Однако он все еще сохранял небрежную изысканность речи. До последнего вздоха он останется хозяином положения.

– Вы точно опишете ему, каким оставили меня, – сказал он. – Вы сообщите ему со всей точностью свое впечатление: умирающий больной, умирающий, бредящий. Право же, не понимаю, почему все океанское дно не состоит из сплошной массы устриц, ведь они так обильно размножаются. А! Мысли у меня блуждают! Странно, как мозг управляет мозгом! О чем я говорил, Ватсон?

– Давали мне указания касательно мистера Калвертона Смита.

– А, да, помню! От них зависит моя жизнь. Умоляйте его, Ватсон. Он питает ко мне враждебность. Взаимную. Его племянник, Ватсон… Я заподозрил преступление и позволил ему заметить это. Юноша умер ужасной смертью. И у него на меня зуб. Вы смягчите его, Ватсон. Просите его, умоляйте, но любой ценой привезите его сюда. Только он один может спасти меня. Только он один!

– Я доставлю его в кебе, даже если мне придется нести его на руках.

– Ни в коем случае! Вы убедите его приехать, а затем вернетесь прежде него. Сошлитесь на любой предлог, чтобы не ехать вместе с ним. Не забудьте, Ватсон. Вы меня не подведете. Вы никогда меня не подводили. Без сомнения, какие-то естественные враги препятствуют их неуемному размножению. Мы с вами, Ватсон, оказали тут свое содействие. Так будет мир заполнен устрицами? Нет-нет, какой ужас! Все это вам следует держать в уме.

Я покинул его, подавленный тем, как обладатель такого могучего интеллекта бормотал чушь, подобно глупому ребенку. Он отдал мне ключ, и, повинуясь счастливой мысли, я захватил ключ с собой, чтобы он вдруг не заперся изнутри. Миссис Хадсон стояла в коридоре, дрожа, вся в слезах. Когда я выходил из квартиры, вслед мне донесся высокий пронзительный голос Холмса, затянувшего в бреду какое-то песнопение. Внизу, когда я остановился свистнуть кебу, из тумана ко мне вышел какой-то мужчина.