Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Три дня абсолютного поста – не лучшее средство стать красавцем, Ватсон. А что до прочего, то мокрая губка принесет полное исцеление. Намазанный вазелином лоб, капля белладонны в глазах, румяна на скулах и корочки воска на губах дают весьма эффектный результат. Симуляция – это тема, которую я не раз подумывал избрать для монографии. Дополнительные беспорядочные и неуместные упоминания о полукронах, устрицах или каких-либо других взятых с потолка слов создают желанный эффект бреда.

– Но почему вы не подпускали меня к себе, раз никакой инфекции не было и в помине?

– Неужели вам нужно спрашивать, дорогой Ватсон? Или вы воображаете, будто я не уважаю ваши медицинские таланты? Мог ли я подумать, что вы, столь искусный в диагнозах, примете за умирающего пусть и ослабевшего человека, но у которого и пульс, и температура нормальные? На расстоянии четырех ярдов я мог вас обмануть. Если бы мне это не удалось, кто бы доставил Смита в мои когти?.. Нет, Ватсон, я не стал бы трогать эту коробочку. Если вы поглядите на нее сбоку, то разглядите, откуда заостренная пружинка выскочит, будто зуб гадюки, чуть вы ее откроете. Полагаю, именно так был убит бедный Сэвидж, стоявший между этим чудовищем и правами на семейное имущество. Впрочем, почту я, как вам известно, получаю самую разнообразную, и всегда остерегаюсь приходящих по моему адресу пакетов. Однако мне стало ясно, что, создав у него впечатление, будто его план удался, я сумею спровоцировать его на признание. И этот спектакль я разыграл с убедительностью истинного артиста. Благодарю вас, Ватсон. Вам придется помочь мне надеть пальто. Когда мы закончим дела в полицейском участке, какой-нибудь питательный ужин «У Симпсона» не будет излишним.

Несостоявшееся погребение

Я расположился в широком плетеном кресле, и мои вытянутые ноги, видимо, привлекли внимание Шерлока Холмса.

– А почему турецкие? – спросил он, разглядывая мои ботинки.

– Да нет, английские, – с недоумением возразил я. – Я купил их на Оксфорд-стрит в магазине Латимера.

Холмс обреченно вздохнул:

– Я имел в виду бани, а не ботинки! Почему расслабляющие и довольно дорогие турецкие бани, а не бодрящая домашняя ванна?

– Да потому, что дает о себе знать застарелый ревматизм, я стал чувствовать себя полной развалиной. А турецкие бани – именно то, что рекомендуется в таких случаях: хорошая встряска, после которой ты как будто заново рождаешься… Кстати, Холмс, – продолжал я, – для вас, человека, мыслящего логически, связь между моими ботинками и турецкими банями, наверное, легко объяснима, но я буду очень признателен, если вы мне раскроете эту связь.

– Все довольно элементарно, дорогой Ватсон, – насмешливо произнес Холмс. – Основой моих несложных умозаключений может послужить вопрос: с кем вы сегодня утром ехали в кебе?

– Но это еще один вопрос, а не объяснение, – уверенно парировал я.

– Браво, Ватсон! Ваше возражение вполне логично. Однако ближе к делу Давайте сперва разберемся все-таки с кебом. На левом плече и рукаве вашего пальто видны брызги. Если бы вы сидели посередине сиденья, вас не забрызгало бы вовсе или забрызгало бы с обеих сторон. А это значит, что вы сидели слева и, следовательно, ехали не один. До смешного просто, да?

– Но причем здесь бани и ботинки?

– Ну, это еще примитивнее. У вас всегда шнурки завязаны одинаково. А сейчас я вижу какой-то необычный двойной узор, совсем не ваш. Значит, вы снимали ботинки. И кто мог завязать вам шнурки? Или сапожник, или банщик. Сапожника исключаем, ботинки почти новые. Следовательно, остаются бани. Элементарно, правда? Ну и, завершая эту тему, я должен признаться, Ватсон, что турецкие бани сослужили определенную службу.

– Что вы имеете в виду?

– Вы сознались, что поехали туда, так как вам нужна была встряска. Поэтому я хотел бы предоставить вам возможность встряхнуться. Как вы смотрите на то, чтобы поехать в Лозанну, дорогой Ватсон? Разумеется, первым классом, все расходы оплачиваются по-королевски. Ну, как?

– Великолепно! Но с какой целью?

Холмс достал из кармана записную книжку.

– Вы согласитесь, Ватсон, что из всех представителей человеческого рода самый беззащитный – одинокая женщина. Этот безобиднейший и, я бы сказал, полезнейший член общества – объект очень многих преступлений. Они зачастую располагают достаточными средствами, чтобы кочевать из страны в страну, переезжать из гостиницы в гостиницу: сегодня они здесь, завтра там… И вот в каком-нибудь очередном пансионе или отеле ее след внезапно обрывается. А так как у нее ни дома, ни друзей, то ее никто и не хватится. Боюсь, что именно в такую беду попала леди Фрэнсис Карфэкс.

Я одобрил этот переход от общих рассуждений к частным, а Холмс, перелистав странички, продолжил: