Шэрон Стоун

Одна из таких головокружительных сцен происходит между лихим рок-музыкантом в стиле Мика Джаггера и длинноногой блондинкой. Режиссер постарался завуалировать эту смелую соблазнительницу, лица ее на экране не видно. Но после выхода фильма на экран, Верхувен признался, что все это проделала Шэрон Стоун. «Я думаю, многие зрители до сих пор пытаются сравнить ее формы в различных откровенных сценах фильма, чтобы установить, кто же это все-таки был». Верхувен считает, что Шэрон сыграла эту сцену великолепно.

Сама Шэрон Стоун подчеркивала, что она делала все не ради денег, а во имя удовлетворения актерских амбиций. В этой роли ей представилась возможность исследовать то, чего не было раньше. Именно новизна ощущений и возбуждает ее. «Хотя, — призналась она, — страшновато видеть на экране те части тела, которые мы обычно скрываем».

Она объясняет, что, когда актриса играет роль типа Кэтрин Трамель, то невозможно посмотреть на себя со стороны и оценить сделанное. Это потом ты видишь, что получилось, и со временем приходишь к выводу, что все вышло не так плохо, как представлялось вначале.

Верхувен считает, что Шэрон отлично справилась с этой ролью, она сыграла сильную женщину, держащую все под контролем, а вовсе не жертву.

Шэрон Стоун и Майкл Дуглас заботились о том, как они будут выглядеть на экране в обнаженном виде.

Шэрон сказала оператору Яну де Бону, что всем известно о жутких скандалах, которые обычно закатывают актрисы операторам, если что-то выходит не так. «Но, — заявила она, — эти скандалы покажутся вам пустяковыми, если на экране будет виден мой целлюлит!» Майкл потребовал, чтобы в обнаженном виде они с Шэрон выглядели «на все сто».

Шэрон вспоминает, что съемки откровенных сцен повторялись столько раз, что «в конце концов превратились в рутину». И все же интимный характер сцен между Дугласом и Стоун требовал от них по меньшей мере взаимопонимания. Майкл отзывался о Шэрон так: «Я считаю ее профессиональной спортсменкой. У нее мужской склад ума, и она отличается дисциплинированностью спортсмена. Я бы не назвал ее сексуальной от природы — хотя она красивая женщина, — но она умело использует чувственность наряду со своими прочими достоинствами, точно также, как спортсмен виртуозно владеет своим телом».

А вот мнение Шэрон о ее отношениях с Майклом: «Наша общая энергия была очень мощной. Для меня это — главное. Мне нужно было просто смотреть на него, наблюдать за его движениями, и становилось все понятно. Если верить в карму, то я бы сказала, что мы находились в неком кармическом круге».

Шэрон подчеркивала, что во время съемок интимных сцен Майкл относился к ней по-рыцарски: «Мы изображали любовь, будучи обнаженными, и когда оператор останавливал камеру, Майкл тут же подавал мне халат. Когда нам предстояло сниматься в особенно откровенных сценах, вызывавших у нас чувство неловкости, он всегда шутил. Но не грубо, а действительно смешно. Это помогало мне расслабиться. Он не стеснялся показаться таким же открытым и уязвимым, какой была я. В конце концов между нами установились такие дружеские, доверительные отношения, что я могла свободно сбросить халат, не стесняясь своей наготы. Майкл был высоким профессионалом. Многие из самых откровенных сцен могли бы смутить любого актера, но он чувствовал себя как рыба в воде, и это было удивительно! Ему помогала, конечно, его природная чувственность. Мы снимали сцены любви в течение целой недели во всех мыслимых позах. Надо сказать, что эти сцены были самыми сложными во всем фильме в плане технического исполнения».

Шэрон, со своей стороны, тоже с пониманием относилась к трудностям Майкла во время съемок откровенных сцен. В свойственной ей самоуничижительной манере шутить Шэрон заметила, что, увидев отснятые интимные сцены, она была шокирована: «Я никогда не думала, что у меня такой широкий зад. Почему мне никто не сказал? Я заявила оператору: «Если мои ноги будут так же выглядеть в фильме, я тебя убью!»

Ради сохранения энергии Шэрон и Майкл согласились сниматься обнаженными. Для Шэрон это означал отказ от разного рода приспособлений, закрывающих самые интимные места, но незаметные на экране. Она объяснила свое решение высоким профессионализмом Дугласа. Он был абсолютно надежен, она знала, что не могло произойти ничего непредвиденного. Он умело балансировал на грани сексуальности, но при этом оставался настоящим рыцарем, очень внимательным партнером и прекрасным защитником. Режиссер, в свою очередь, обеспечивал присутствие на съемочной площадке минимального количества сотрудников. Условия для работы были настолько комфортными, что Шэрон запросто сбрасывала халат и говорила: «Давайте не будем притворяться. Я раздета, все это знают, так что — за дело!»