Шерсть седой овцы (СИ)

Вскоре моя собственная жажда нашла силы завладеть мной и я поменялся с Макс местами, прижав её к кровати. Я положил её на бок, схватив её за плечо, и, приподняв её ногу, продолжил начатое. На этот раз Макс вела себя иначе. Она пыталась дотянуться до книжки, продолжая издавать короткие писки и хрипы, а потом и вовсе схватилась за край одеяла, закатывая глаза. Ей даже за своей слюной, вытекающей изо рта, было сложно уследить. И спустя пару минут, не меняя ритма, продолжая проверять эластичность своей «пациентки», быстро наполнил презерватив до краёв большими порциями семени. Так быстро, что Макс пришлось снять его с меня и начать высасывать из меня всё, что осталось. А потом (почему бы и нет), она и из презерватива, словно из бутылки, всё выдула. Не оставила и капли внутри.

«Я не думал… что до этого дойдёт. Я…» - и вновь Макс прервала меня, не дав мне высказаться. Она схватила меня за плечи, встала на носочки и коснулась моих губ, жадно целуя их. Для меня это было довольно странным и… неприятным ходом. Мне пришлось отвечать ей взаимностью и не обращать внимания на тот факт, что она играется с моим языком и, практически буквально, делится со мной моим же «лекарством». Моим же семенем. Она отдавала мне небольшие порции, заставляя меня проглатывать каждую новую до тех пор, пока в её рту не осталась лишь слюна. Я не был удивлён вкусом моего же… продукта. Я был удивлён скорее тем, что Макс это нравилось. Нравилось пить мои же выделения, я имею ввиду. А когда у неё уже не оставалось сил держаться на носочках – она оторвалась от моих губ с лёгким выдохом, оставив на кончике своего языка небольшую, едва заметную нитку слюны. Эта нить порвалась, когда Макс отстранилась от меня, сев на край кровати с довольной улыбкой, поглаживая свой слегка зарумянившийся животик.

«Тебе хоть полегчало?» - Макс ответила мне лёгким кивком. Не успел я сесть рядом с ней – она вновь вжалась в меня, аккуратно и нежно целуя всё, до чего она могла добраться. Хвала богам, живым и мёртвым, существующим и выдуманным, что всё обошлось. Не без слёз… или крови… но никто не умер. И на том спасибо. Через пару секунд, успокоившись и переведя дыхание, Макс потянулась за своей книжкой. С лёгким румянцем на лице она написала мне: «Спасибо тебе, папа», что слегка меня смутило. Я её изнасиловал, и она лишь благодарило меня за это. Это странно, не скрою. А потом, перевернув страницу, она решила попросить меня кое о чём:

«Я всё ещё чувствую себя голодной. Можно ещё? Пожалуйста.»

Мне лучше ей не отказывать. Да и неприятную боль терпеть я тоже… не особо хочу.

***

Наше с Макс лечение проходило гладко и без задоринки. Я, более-менее, мог употреблять небольшие порции говядины или свинины, пока Макс… всё ещё пыталась вылечиться. В отличии от Хэнни, что заставляла меня высасывать из её груди всё и вся через каждые четыре часа - Макс не жадничала. Она наслаждалась медленными шажками прогресса, прося “покормить” её каждые три - четыре дня. Мы были готовы схватиться за свою человечность и вернуться к истокам. Вновь стать людьми. Скинуть с себя оковы и насладиться долгожданной свободы.

Я мог спокойно покинуть этот жалкий мирок, прихватив с собой слегка избалованную Макс, и начать своё долгожданное путешествие в “неизведанное”… Но моё прошлое всё ещё оставалось этим самым “неизведанным”. Все мои друзья и знакомые были этим самым “неизведанным”.

Я не мог оставить пазл наполовину собранным. Мне нужно его закончить.

Комментарий к Сезон III: Часть четвёртая: Родной и Чужой.

Это последняя часть в сезоне. И следующий сезон тоже будет последним.

Мне придётся сделать небольшую паузу и передохнуть. Написать что-то ещё. Работа будет заморожена на неопределённое время, и возобновлю я её… не скоро.

Ждите.

========== Сезон IV: Часть первая: Чистый разум. ==========

Две недели лечения казались для меня адом. Дикий жар, чувство голода и бесконечная ненависть ко всему и вся сводили меня с ума. Сквозь зубы и боль, не говоря уже про вечно нарастающее безумие и гнев, я пытался перетерпеть эти невыносимые пытки. И под конец второй недели, когда я уже не мог терпеть лица Хэнни, вечного кормления молоком и… чувств, которые я пытался перетерпеть изо дня в день… Вот тогда то я и вылечился.

Под утро я, как обычно, вымыл своё лицо водой, и самые первые капли, попавшие мне на язык, заставили меня скривить лицо, оставив после себя ржавый привкус. Это заставило меня замереть в удивлении. Я, как каннибал, не должен чувствовать вкуса! Я давно забыл, что такое “чувство вкуса” (в обоих смыслах)! И только я осознал это – тело моё мигом направилось в Мастерскую! Нырнуло в сундуки, выискивая в самых дальних углах хоть что-то съедобное! Яблоки, овощи, мясо… Всё, что можно было назвать пищей!