Шерсть седой овцы (СИ)

«Пошла во-!» - Я не успел наорать на неё. Только я посмел раскрыть рот – Макс со всей силы пнула дверь в Реакторную. В общем… Она ударила меня дверью по лицу. Равновесие я не потерял, но вот кровь у меня появилась. Макс рассекла мою бровь. Вот тут-то я и слетел с катушек! От одного лишь вида крови и от чувства боли… Я пришёл в ярость, бросившись на бедняжку! Вот только бедняжка оказалась не такой уж и «бедной»! Она как-то извернулась и ударила меня по колену, а потом – по челюсти! И это стало причиной настоящей драки под дождём! Макс была мала, да удала – Прыгала и бегала, била по лицу и телу! А если я и давал ей по роже или животу – она кривилась, но вставала! Я дрался с девочкой, но била она меня уж очень сильно для простой девочки! Порою она старалась схватить и повалить меня в грязь, но получалось совсем наоборот! Я брал её хрупкое тело в свои руки, отцеплял её от себя и бросал на землю! Ну а когда я решил броситься на неё и добить окончательно – она откатилась в сторону и схватила меня ногами! Начала сдерживать удары моих кулаков и отвечать взаимностью! Она почти удержала меня, если бы я вдруг не попал ей кулаком в живот! Макс скривилась, и я моментально отбросил её в сторону хорошей оплеухой! Поменялся с ней сторонами и уже был готов выпустить на неё всех диких собак, вырывающихся из моего тела… Но я быстро пришёл в себя. Макс укрывалась руками. Лежала и дрожала, закрыв своё лицо ладонями. Она даже вздрогнула от ужаса, когда я ударил… мимо. Вдолбил свой кулак в траву, стиснув зубы. Макс пыталась найти свой блокнот, ощупывая дрожащими руками то траву возле себя, то своё тело. Хотела сказать что-то.

«Да го-» - я вновь не успел сказать и слова. Получил от неё молниеносную пощёчину, из-за которой я прикусил язык. Вслед за этой пощёчиной… Макс обняла меня. Очень крепко обняла. Возможно она… извинялась. Или же просила меня успокоиться. У меня уже не было сил, чтобы гневаться на этот сраный мирок. Она выбила из меня всю спесь, и я, частично, благодарен ей за это. С глубоким вздохом я взял её на руки, спокойно пробубнив: – «Пошли в дом. Простудиться ещё не хватало…»

Дом был пуст. Выглядел так, словно в нём уже давно никто не живёт. Света не было, сквозняк из разбитых окон, распахнутые двери… Они все ушли. Убежали. Никто не стал останавливать разъярённого зверя. Я даже начал слышать едва различимый гул городских сирен. «Красная тревога». Работа Маусэра и Соломки. Они решили не усмирять меня и готовиться к худшему, подготавливая оборону в городе, к которому я вполне мог сейчас дойти. Придурки…

«Ну… посмотри на себя, Макс! Вся до нитки промокла!» - то же самое я мог сказать и про себя, когда мы оказались дома. Как из воды вышли. Да и за что я её ругаю? Девчонка дрожит, как осенний лист, а я ей диктую ещё что-то… Мне пришлось моментально взять её на руки и отнести в её комнату. – «Раздевайся и укутывайся.» - Макс меня не слушалась. Она стояла на месте, словно истукан, и лила слёзы… или же это вода с волос стекала… В общем, мне пришлось делать всё самому. Снимать с неё штаны и майку, укутывать её в одеяло и нести одежду… сушиться куда-нибудь. Пришлось спускаться в мастерскую, надеть на себя единственные оставшиеся брюки, искать какую-нибудь чистую книгу и карандаш, растапливать печь… а потом ещё всяческие тряпки и покрывала нести ей в комнату. Ну и под конец – я сидел вместе с ней на кровати, укутав себя и её в тёплое покрывало. Макс даже тогда продолжала дрожать, словно хвост овечий, и стучать зубами.

«Черт… не замерзай давай! Укутайся!» - мне пришлось завернуть девицу в кучу тряпок и покрывал. Растирать её руками, даже когда я сам начинал промерзать до костей. И ведь печка то топилась! Тепло проходило по дому, но этого всё равно не было достаточно! Ну и… я терпел. Мне было дико насрать на своё здоровье в этот момент… Потому-что я успел навредить и себе, и остальным.

«Слушай, я…» - меня пробило на печаль и грусть после длинного молчания. Я успел заметить синяки и ссадины на теле Макс, когда раздевал её. Я должен был извиниться перед ней. Даже если я не умею извиняться – я должен. Иначе я останусь тотальным говнюком на всю свою жизнь. – «Хочу извиниться за погром… за драку эту… Я просто уже давно хотел подорвать свой дом и уйти… А тут такие новости. Хех… Я даже удивился, когда ты мне… ну… в нос дверью. Тут нужно иметь огромные… храбрость иметь нужно, в общем…»

Пока я бубнил непонятный бред, Макс аккуратно забрала у меня книжку и карандаш, стараясь написать что-то. Спустя множественные попытки я увидел единственное слово: «Простите меня», а над ним – куча перечёркнутых попыток сказать именно это слово.